Людмила Петрушевская: Три истории о любви

Да, Владик печален теперь, видно, что он задет, как-то ранен, он загрустил, он рассеян за столом и тоскливо поглядывает вправо, глаза какие-то растерянные, а густые брови сомкнуты на переносице. Он не понимает, что с ним, это видно. Он невольно следует глазами за хитрой Со, которая прячется в центре своего кружка. Кружок этот вырос, еще один мальчик появился. Больше всех довольна высокая, толстая Са. Она, оказывается, очень остроумная и свободная девка и дико смешит Со и ребят. Она плевать хотела на свою внешность, правда, за отчетное время Са явно похорошела, загорела, над алыми щеками (нос тоже алый) горят бесовским огнем светлые глаза, мелкие кудри свисают надо лбом, скрывая прыщи, и слова летят как стрелы! Со негромко смеется. Ребята ржут и тоже вставляют свои реплики. Как им там хорошо, как интересно! И над кем они так хохочут? Другим сразу становится одиноко, хочется быть поближе к этой компании, народ побойчее помаленьку стягивается к ним. Та самая Леля уже завоевала себе место рядом. Это теперь самое веселое ядро отряда, они (все это знают) придумывают какую-то пьесу "Жопа", они садятся всюду рядом, гуляют толпой и т.д.

Наконец, какой-то якобы традиционный костер. Трещат сучья, пламя летит в черноту, в темень, лица освещены дрожащим огнем, все неотрывно смотрят в костер, как первобытные зверьки, и вот грянула музыка, люди вскочили, начали дико прыгать, плясать, а Со, тихая и хитрая девочка, сидит на чьей-то куртке у костра. Ее глаза сверкают сквозь ресницы, лицо ярко-розовое, кудри как черные змеи, потемневшие губы неизвестно почему улыбаются, она осталась временно одна, Са танцует в толпе ребят, а вот и Владик, он подошел к Со и присел на одно колено перед ней, протянул руку и вдруг погладил Со по голове! Что-то ей сказал. Она ответила. Они встали и ушли от костра. Все.

Потом уже Владик не отходил от Со ни на шаг, только в столовой сидел за другим столом, но глазами водил все время направо. У него был по-прежнему загнанный, какой-то взъерошенный вид, он невнимательно ел и все выворачивал глаз в сторону, как молодой бык, при неподвижной шее.

Ира, спокойная и простая, осталась вообще одна, одна ходила всюду, нимало не смущаясь, поскольку у нее появился друг физрук, студент. Днем он был занят, видимо. Отряд ею уже не интересовался. Но и Со осталась без своей компании, Владик увел ее от ребят, там теперь Са была центром и веселилась все так же, там возникли и другие девочки, образовались пары, народ пил, курил, бегал ночью на пруд купаться голышом. И Со тоже каждую полночь испарялась из спальни и приходила на раннем рассвете. Она тоже выглядела не ахти, с обветренным ртом, запавшими глазами.

Уезжали из лагеря на автобусах, Со и Владик на заднем сиденье, оба серьезные, исхудавшие, взрослые, держатся за руки. Владик то и дело целует Со в щеку, залезает губами в ее рот. Маленькая Со совсем затуркана. Впрочем, Владик тоже как бы пребывает без памяти. Автобусы едут уже по городу, быстро тает это последнее время, вот-вот разлука! Девочки знают, что Со с родителями едет за границу, а Владик должен отправляться куда-то на дачу чуть ли не в деревню, где его ждет бабушка на садовом участке, он каждое лето там, ремонтирует дом, у него мама учительница, а отца нет. Со встревожена, а Владик больше ни о чем не думает, его открытый рот ищет, куда приткнуться на гладкой, мокрой щеке Со. Прощание, Монтекки и Капулетти ждут своих детей, хватают Со, целуют, запихивают их с Са в свой транспорт, Владик с рюкзаком склоняется к окну машины, где сидит Со, и говорит что-то, Со безудержно плачет и кивает. Но тут ее увозят. Владик быстро идет к метро, едет домой и сразу же кидается к телефону, и вот тут начинается то, что зовется реальной жизнью, условиями существования, первой бедой человека. Где-то там плачет Со и, как договорились, отказывается ехать с родителями. Скоро август, ничего, надо укрепиться и ждать сентября...

ВОЛЬФГАНГОВНА И СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ

Собственно говоря, надежд на брак у Татьяны Вольфганговны не имелось никаких. Шел уже тысяча девятьсот шестьдесят пятый год. Ей должно было исполниться тридцать лет!

Начать с внешности (Татьяна была похожа на Гете, в честь которого, кстати, ее бабушка неосторожно назвала своего единственного сына). Татьяна Вольфганговна получилась - в результате скрещения французской линии с русской старообрядческой династией купцов - девушка сухопарая, верующая, носатая, с небольшими честными глазками, работала она на фабрике игрушек в сугубо женском коллективе и из имущества имела только койку в бабушкиной комнате, часть шкафа, книжные полки числом три штуки и небольшой письменный стол, утыканный шляпками гвоздей (поработал в семилетнем возрасте братик, это была семейная легенда, как его оставили одного с только что купленной мебелью. Мама очень плакала об испорченном столе). В другой комнате жили родители и маленький, но тоже уже носатый племянник, то есть полный боекомплект. У старшего брата с женой имелся диванчик на кухне, на этом перечень можно прикрыть.