Борис Письменный - Субурбия

Когда Боб за рулем, я могу поделиться с ним наблюдениями: вон задавленная белка или енот, вон - засохший лист ветром прыгает через шоссе, будто жаба.

Когда машину веду я, Боб чаще дремлет, и мне просто неудобно его беспокоить. Я предпочитаю дни, когда Бобу не надо подбрасывать до автобусной остановки свою жену. Не то, когда она в машине, мы с ним молчим от 'Хелло' до 'Бай'. Всю дорогу передо мной её траченный крашенный перманент с просвечивающей кожей. Жена маленькая, властная. Боб же почти двухметровый. Если он по неосторожности скажет, например, что сегодня солнечно, Милли (Милиция - зовут жену) может взорваться, крикнув, Сколько тебе надо солнца, сколько! Вообще, Боб может пожалеть, сказав под горячую руку что-нибудь о погоде или задав невинный вопрос.

Впрочем, временами кажется, что он привык; это только мне обычная их беседа слышится скандалом.

На остановке Милли выходит, приказав нам 'иметь хороший день' и глянув на меня напоследок милицейским взглядом. Второй раз за всю поездку. На Боба она не смотрит. Он и не нарывается. Как только за ней хлопает дверца, машина явно летит веселей; и Боб, на радостях, чего-нибудь мне да скажет такое. - Вот, - говорит, - вчера подстриг у себя, что осталось. И крутит своей головой. - Десять зеленых и доллар на чай, неплохо?

Пролетают зеленые щиты-указатели, конторские комплексы, склады, бензоколонки. За зеленью, подальше от шоссе - игрушечные башенки молельных домов; в Лейквуде попадаются русские луковки, приделанные прямо поверх обычного жилого строения.

Сами дома в нашем пригороде - 'субурбии', по виду как прибалтийские дачки на кавказской природе, а по ценам - российские сравнения не годятся.

Сравнительно новый иммигрант, я ловлю себя на том, что смотрю на ландшафт уже, как на прейскурант, будто ценники пришпилены на фронтоне каждого дома: этот - тысяч двести, а этот - за полмиллиона.

- ...Хвей зэр, я не артист, чтобы стричься дороже десятки, - продолжает Боб.

Даже, не зная английского, я бы его понял.

Так, пожимая плечами, говорили мой отец, его друзья, дядя Фройм из Брагина.

Кажется, что бы Боб не сказал, он огрызается и петушится, будто бы повторяет в подтексте один и тот же мотив, ту же фразу: - Хвей зэр! А я знаю?

Скоростной парквей, по которому мы едем, я переименовал в честь Боба в 'Азохунвей Парквей'.

Бобу два года до пенсии. Дети - взрослые; с таким трудом заработанный домик, вдруг, стал ненужно большим и вся большая жизнь ненужной... К выходу на пенсию в Америке готовятся, казалось бы, всю жизнь; и всякий раз она - горькая неожиданнность. Так что, мы не особенно распространяемся с моим попутчиком на пенсионные темы.

Недавно у подъезда комфортабельного кондоминиума я видел похожего на Боба пенсионера. Без адреса, не обращаясь ни к кому в частности, он сообщал в пространство: - До чего прекрасный денек. Что за день! Не знаю только, что делать сегодня с моей жизнью. 0 работе мы тоже говорим не много. Я знаю, что Боб - редкий специалист по анализу риска в бизнесе, иначе держать бы не стали, но разговоры про работу - разве что о сменах руководства и о тутошней перестройке - как правило, о неожиданных сокращениях.

- Вы слышали, Грэг, вице-президент по Юго-Востоку, тю-тю...с понедельника. И Крис - уж такой всегда был везунчик!

- Меня увольняли дважды, - вздыхает Боб. - В 1971 году местное отделение прогорело, а у меня - дети в школе, высокий взнос за дом. И раньше, в 1964-м, за профнепригодность. - Иес, сэр! - Батюшки, - думаю, - 1964 - это же Мезозойская эра, когда для нас заграница была лишь нарисована на географической карте.

Незаметно трогаю брючину Боба - кусочек старой доброй Америки, настоящей Америки. Ведь, когда тут живешь, это уже не то.

Может показаться, что мы беседуем в карпуле взахлёб. Никак нет. Я и в других составах ездил; люди чаще сидят,помалкивают. Каждый свою думу думает. Боб, я уже говорил, препочитает дремать. Разве что, когда в особо приподнятом настроении духа: удачно отаварился на скидочный газетный купон или передают танцевальные ритмы его молодости (нам знакомые под именем песен советских композиторов); тогда Боб делает пуф-пуф губами и щелкает пальцами в такт музыке.

Другой полюс его настроения, когда он заявляет, вроде бы ни с того ни с сего: - Вы мне только не рассказывайте, я знаю, что значит потерять работу... - Да, - думаю, - уж и я это знаю. И знаю, что такое - работу найти. Когда на интервью тебе говорят - Окей, начинаете через две недели. А тебе слышится - Окей, ты не фунт с изюмом, чего-то стоишь.