Алексей Писемский - Избранные письма

Пишу к вам мое благодарственное письмо рукой жены, потому что сам лежу в постели. Спасибо вам великое! Вчера был у меня Вольф; он, кажется, очень бы не прочь купить мои сочинения, хоть и имеет очень много других предприятий. Он [...] приехал в Москву повидаться со мной. Но, во всяком случае, я очень бы желал видеться с Кирпичниковым, и вы убедительно попросите его заехать ко мне: кроме дела, мне и лично с ним познакомиться весьма желательно.

Даже диктовать дальше нет более сил. Поклонитесь всем вашим, искренно вас уважающий Я.

P.S. Актерам же петербургским скажите, что я в пьесах моих ничего переделывать не стану.

25 апреля 1878.

М.О.МИКЕШИНУ

[Май 1878 г., Москва].

Почтеннейший Михайло Осипыч!

В одном из ваших писем вы говорили, что не имею ли я чего прислать Вам; я вам написал, что ничего не имею, но потом вспомнил, что у меня есть две пьесы, не бывшие в печати{598}; участь которых была такова: я написал их еще лет 14 тому назад и предполагал напечатать в Петербурге, но когда в сей град приехал и прочел некоторым из приятелей, те в один голос сказали, что это вещи очень сильные, но печатать их невозможно: в первой из них у отца связь с незамужней дочерью, а во второй выведены семейные распри, убийства и самоубийства. Покойный Федор Иванович Тютчев, у которого я между прочим читал, воскликнул, прослушав пьесы: у вас выведены какие-то кретины самоубийств, этого никогда в жизни не бывало и быть не может! Но, - увы! на поверку оказалось, что друзья мои ошибались, и я был пророком того, что уже носилось в воздухе, я первый почувствовал и написал, и то, что написал, стало потом повторяться сильно, каждочасно и почти каждосекундно.

В.ДЕРЕЛИ

[Москва] Поварская, Борисоглебский пер.,

собственный дом.

XI

18--1878

1

Почтеннейший г.Дерели!

Несмотря на физические одолевающие меня недуги, я не замедляю ответить Вам на ваше любезное письмо и прежде всего спешу Вам высказать мое почти удивление тому, что до какой степени вы уже хорошо владеете русским языком: пиша в первый раз по-русски, гораздо лучше излагаете наших газетных фельетонистов и репортеров. Великая честь вашим лингвистическим способностям и вашему, что еще важнее, столь высоко поставленному эстетическому образованию и вкусу. Для нас, русских писателей, это тем более поразительно, что в нашей критике, почти исключительно захваченной за последние пятнадцать лет газетами, царит хаос или, точнее сказать, безобразие, так что даже масса публики, далеко не разборчивая, не читает критических статей и не верит им, потому что все мнения их авторов или пошлы, либо тенденциозны, или невежественны, в некоторых случаях, пожалуй, и продажны! Вместе с этим письмом я посылаю вам тот том моих сочинений{599}, где помещен роман "Тысяча душ". Том этот я, наконец, успел добыть из Петербурга, и в нем, может быть, вы найдете повторения некоторых статей, которые уже отправлены мною Вам, но это не беда, по пословице: "Лучше переделать, чем недоделать!" Я несказанно обрадован вашим известием, что вы предполагаете перевести мой роман "В водовороте", и когда он будет издан Вами, то весьма бы обязали меня, если бы выслали мне экземплярчик вашего перевода.

Затем, прося принять уверение в совершенном моем уважении, имею честь пребыть

вашим покорным слугою

Писемский.

P.S. Письмо это я осилил написать своей рукой.

М.М.КОВАЛЕВСКОМУ

[10 мая 1880 г., Москва].

Почтеннейший

Максим Максимыч!

Сейчас я получил от г-жи Хвощинской (псевдоним ее В.Крестовский) письмо, которым она просит меня доставить ей билет на имеющееся последовать заседание Общества любителей русской словесности, что я, конечно, и исполню, но независимо от того, я полагал бы, что комитету следует ей тоже послать от себя один билет из числа, которое назначено для писателей, ибо г-жа Хвощинская есть одна из крупнейших женщин-писательниц{600}. Адрес ее таковой: в Рязань, д.Хвощинской, Надежде Дмитриевне Заиончковской. Сыну моему потрудитесь передать, как вы намерены распорядиться.

Преданный вам

Писемский.

1880 10 мая.

Е.И.БЛАРАМБЕРГ

1880 года, мая 30 [Москва].

Милейшая Елена Ивановна!

Спасибо Вам за весточку, которую Вы дали об себе. Что касается до нас, то все мы живы и здоровы, и, собственно, я лично весь поглощен предстоящим празднованием открытия памятника Пушкина. Это, положа руку на сердце, могу я сказать, мой праздник, и такого уж для меня больше в жизни не повторится. Обо всех приготовляемых торжествах Вы, вероятно, читаете в газетах, и желательно одно, чтобы они прошли не с обычною русскою бестолковостью. В Москву съехалось очень много моих приятелей и знакомых, и меня почти каждый день кто-нибудь из них посещает на даче, где я теперь живу: а именно в Петровском парке, на Башиловке, на даче актера Садовского. Иван Сергеевич Тургенев тоже здесь, но болен, и я опасаюсь, что не хуже ли, чем обыкновенно, он болеет, потому что у него, говорят, не подагра теперь, а ревматизм в спине. Еду нарочно в город сегодня, чтобы повидать его. Душевно радуюсь, что мои "Масоны" нравятся в Ваших местах. Я почти дописал этот роман до конца, но печататься он, вероятно, будет еще долго. "В водовороте" напечатано в Париже в "Телеграфе", две уже части, и осталась только последняя часть. Сверх того Дерели теперь переводит моих "Мещан", которые тоже будут помещены им в "Телеграфе". Вот Вам все мои новости, более коих я, сидя в моей уединенной дачке, ничего не ведаю, и, затем дружески пожимая вашу руку, остаюсь