Алексей Писемский: Мещане

Прокофий при этом злобно взглянул на Маремьяшу. Он был с барином и на Афоне; но из этого путешествия помнил то лишь обстоятельство, что у них в сих святых бы, кажется, местах украли чемодан.

- А ты вынимал жеребий? - обратился он затем к одному из молодых лакеев.

- Вынимал-с! - отвечал тот.

Прокофию давно уже вся его собратия говорила "вы", и даже иногда с прибавлением "с".

- Ведь притянут теперь тебя, - продолжал Прокофий.

- Говорят-с! - отвечал лакей.

- И прямо тебе турка пулю в лоб всадит... благо лоб-то широкий, пошутил над ним повар.

- Что ж, на то и война! - произнес ветрено молодой лакей.

- Как бы и тебе стали целиться в брюхо, так не промахнулись бы! оборвал еще раз повара Прокофий.

- Это верно! - согласился тот и ударил себя по животу.

Минодора на это чуть заметно усмехнулась, а Маремьяша стыдливо опустила глаза в землю.

- Теперь надо молить царицу небесную, чтобы она помогла нашим воинам завоевать славян... - начала было она выпечатывать.

- А зачем они нам? - остановил ее озлобленным голосом Прокофий. - Видал я их много; шлялись они к нам в Париже... Барин им денег давал, поил и кормил их!..

Прокофий тут перемешал: к Бегушеву ходили не одни славяне, а и эмигранты поляки, жиды и даже обнищавшие французские рабочие.

- Наталья Сергеевна на что уж была добрая, - продолжал он с искаженным от злости лицом, - и та мне приказывала, чтобы я не пускал всех этих шляющих, болтающих: "Моли бога об нас!.." Христарадник народ, как и у нас вон!.. - заключил Прокофий и при этом почти прямо указал глазами на Дормидоныча.

Чувства милосердия и сострадания к слабым у Прокофия совершенно не было!

- Христарадники, брат, люди божьи!.. Им помоги - все равно, что Христу помог!.. - осмелился было возразить ему уж совсем пьяненький Дормидоныч.

- Это все равно, что тебе, что Христу помочь!.. Ах ты, шваль этакая! воскликнул Прокофий.

Дормидоныч поникнул окончательно головой.

- Что ты все бранишься и кидаешься на всех! - заступилась, наконец, за старика Минодора.

- Ты сама такая же шваль! - окрысился на нее Прокофий, а потом, поцеловав сынишку в голову, ушел в свою комнату.

- Какой дерзкий мужчина! - сказала Маремьяша, разведя руками.

- Да, вот и поживи с ним! - не утерпела и высказалась Минодора.

- Удивляюсь! - проговорила Маремьяша и начала поглощать изюм.

Минодора между тем серьезно задумалась: она никогда еще не помнила Прокофия в таком раздраженном состоянии!

Оставшаяся компания принялась, под руководством повара, умело разрезавшего пирог и телятину, есть и пить. Минодора, когда все это покончилось, вошла к себе в комнату, где она увидела, что Прокофий лежал на постели, но не спал.

- Для чего ты все эти чемоданы и пальты покупаешь? - спросила она.

Прокофий действительно в то утро купил три новых чемодана и два резиновые непромокаемые пальто.

- Мы едем с барином! - отвечал он ей.

- Куда?

- На войну! На Кавказ.

- Да ты-то едешь для чего!.. У тебя дети!

- Ну да, променяю я всех вас на барина! - проговорил Прокофий и отвернулся к стене.

В этой фразе он сказал не все: кроме того, что он действительно привязан был к Александру Ивановичу, но ему хотелось поразмыкать и свое горе, которое он, по самолюбию своему, таил упорно от всех.

* * *

Через несколько месяцев в одном перечне убитых на Кавказе было напечатано имя полковника Бегушева: Тюменев вместе с Траховым, хлопоча об определении Александра Ивановича в военную службу, постарались, чтобы он, по крайней мере, был принят хоть сколько-нибудь в приличном чине.

Один из раненых генералов, возвратившийся с Кавказа и лично знавший Бегушева, рассказывал потом Трахову, что Александр Иванович солдат и офицеров своего отряда осыпал деньгами, а сам в каждом маленьком деле обнаруживал какую-то тигровую злость, но для себя, как все это видели, явно искал смерти!

- Говорят, что он пить много стал в последнее время? - спросил генерала потихоньку Трахов.

- Пил! - не отвергнул тот. - Да и как там не пить, - люди же, а не звери, ничего не понимающие.

- Так! - подтвердил в свою очередь Трахов и спросил еще новую бутылку шампанского.

Что касается до судьбы остальных моих лиц, то Тюменев, назначенный по духовному завещанию душеприказчиком Бегушева, прежде всего отказался от приема дома в наследство от Александра Ивановича, да по правде сказать, ему и не для чего это было: он страдал таким колоссальным геморроем, какому самые опытные врачи примера не видывали и объясняли это тем, что он свою болезнь на службе насидел!