Алексей Писемский - Сергей Петрович Хозаров и Мари Ступицына (Брак по страсти)

- Ничего не надо, и так сойдет; а вот что, голубушка, супов-то мне своих не подавай: мерзость страшная.

- Я думала, что вы изволите любить.

- Какого тут черта любить! Вари мне щи, да и голубями не изволь потчевать: я этой мерзости совсем не ем.

- Слышала, батюшка Ферапонт Григорьич, слышала: с сегодняшнего же дня велела приготовлять стол по вашему вкусу. У нас ведь нельзя-с, стоят больше иностранцы.

- Ну, иностранцев и корми супами; а мне этих помой не надобно.

- Слушаю-с, - отвечала хозяйка. - А вы, я вижу, еще покупочку сделали, - прибавила она, оглядывая комнату, - хомутики изволили купить?

- На целую четверню хватил, матушка. Ванька, покажи хозяйке хомуты. Ну, посмотри, во сколько оценишь?

- Не могу сказать, Ферапонт Григорьич: совершенно неопытна в конских вещах.

- Да ты посмотри, какой ремень-то, совершенный бархат.

- Вижу, батюшка, ремень отличнейший; но, признаться сказать, мне больше всего нравится шляпка, что для супруги изволили купить.

- Ха-ха-ха!.. Ты ведь думала, что я ее на Кузнецком купил?

- Да вы и то беспременно на Кузнецком купили, по фасону видно.

- Ха-ха-ха!.. На Ильинке за двадцать пять рублей. Даром, матушка, что деревенщина, не надуют.

- А я было к вам пришла, Ферапонт Григорьич...

- А что?

- Да деньжонок...

- Вот тебе на! Я ведь тебе и то за целый месяц дал вперед.

- Нужно, батюшка, видит бог, нужно; ну, хочется, чтобы всем было покойно.

- Нет, мадам, больше не дам.

- Батюшка, Ферапонт Григорьич, не погубите, совершенно погибаю: все перезаложила, с позволения сказать, юбку третьего дня продала на толкучке.

- Да ведь и то я тебе задавал вперед.

- Благодетель мой, вы еще здесь пробудете. Сделайте божескую милость: дайте.

- Экая ведь ты нюня! Ну, на, десять рублей.

- Одолжите, благодетель, двадцать.

- Не дам, пошла вон! - закричал, осердившись, помещик. - Дармоеды этакие московские, - прибавил он вполголоса.

- Батюшка, Ферапонт Григорьич, нужда. Неужели бы я осмелилась вас беспокоить, если бы не крайность моя.

- Ну, ладно, прощай, мне бриться пора.

Татьяна Ивановна пошла.

Для объяснения грубого тона, который имел с Татьяной Ивановной Ферапонт Григорьич - человек вообще порядочный, я должен заметить, что он почтеннейшую хозяйку совершенно не отделял от хозяек на постоялых дворах и единственное находил между ними различие в том, что те русские бабы и ходят в сарафанах, а эта из немок и рядится в платье, но что все они ужасные плутовки и подхалимки.

В ближайшем нумере помещались двое гадких ее постояльцев. В комнате их, как и в будуаре сибарита, ничего не было, кроме двух диванов, одного стола и стула. Эти два человека жили, кажется, очень дружно между собою и целые дни играли в преферанс, принимаясь за это дело с самого утра и продолжая оное до поздней ночи. По наружности они были частью схожи: оба были одеты в страшно запачканные халаты, ноги одного покоились в валеных сапогах, а у другого в калошах; лица были у обоих испитые, нечистые, с небритыми бородами и с взъерошенными у одного черными, а у другого белокурыми волосами.

Во время прихода Татьяны Ивановны они были за обычным своим делом, то есть играли в преферанс. Хозяйка вошла к ним в нумер с физиономией гордой и строгой.

- А вы уж с раннего утра и за карты! И праздника-то на вас нет, греховодники этакие, - сказала она, подходя к столу.

На эти слова игроки ничего не отвечали.

- Ты в чем играл? - спросил один из них товарища.

- В червях - без одной, - отвечал другой.

- Нечего тут в червях; денег давайте лучше, - проговорила хозяйка.

- Купил, - сказал один игрок.

- Бубны, - перебил его партнер.

- Да что это, глухи, что ли, вы стали? Я пришла за деньгами.

- Пас и не приглашаю, - сказал игрок.

- Бесстыдники этакие! Еще благородные, а хотят чужой хлеб даром есть.

- Ну, ну, потише, почтеннейшая! - сказал один из постояльцев. - Куплю.

- Нечего потише... Что вы, племянники, что ли, мне, вас даром держать?

- Пикендрясы, - проговорил его товарищ.

- Да что я вам на смех, господа, что ли, далась? - сказала, начиная не на шутку сердиться, Татьяна Ивановна. - Сегодня же извольте съезжать, когда не хотите платить денег, а не то, право, в полицию пойду, разорители этакие!

Среди игры, среди забавы,

Среди благополучных дней!

запел один из игроков.

- Бескозырная, - прибавил он.

- Вист с болваном, - отвечал другой и тоже запел:

Среди богатства, чести, славы!

Татьяна Ивановна совершенно вышла из себя и плюнула.

- Провалиться мне сквозь землю, если я дам вам сегодня обедать; топить не стану; вьюшки оберу, разбойники этакие... грабители... туда же в карты играют: милостинками, что ли, друг другу платить станете? - говорила она, выходя из нумера.