Андрей Платонов - Город Градов

"Пролетарский Илья Пророк.

Ленинградский советский ученый профессор Мартенсен изобрел аэропланы, самопроизвольно льющие дождь на землю и делающие над пашней облака. Будущим летом предположено испытать эти аэропланы в крестьянских условиях. Аэропланы действуют посредством наэлектризованного песка".

Изучив все тексты сего дела, Шмаков положил свое заключение:

"Ввиду сыпящегося из аэроплана песка, чем уменьшается добротность пахотных почв, признать отпуск аэроплана хутору Девьи Дубравы пока преждевременным, о чем и уведомить просителей".

Остаток трудового дня Шмаков истратил целиком и полностью на заполнение форм учета учетной работы, наслаждаясь графами и терминами государственного точного языка.

На пятый день службы Шмаков познакомился с заведующим административно-финансовым отделом земельного управления Степаном Ермиловичем Бормотовым.

Бормотов принял Шмакова спокойно, как чуждое интересам дела явление.

- Товарищ Бормотов, - обратился Шмаков, - у нас дело стоит: вы почту приказали отправлять два раза в месяц оказиями.

Бормотов молчал и подписывал ассигновки.

- Товарищ Бормотов, - повторил Иван Федотыч, - у меня тут срочные бумажки, а отправлять почту будут через неделю чохом...

Бормотов нажал кнопку звонка, не глядя на Шмакова.

Вошел испуганный пожилой человек и прищурился на Бормотова с почтительным и усиленным вниманием.

- Отнеси это в ремесленную управу, - сказал Бормотов человеку. - Да позови мне какую-нибудь балерину из переписчиц.

Человек не осмелился ничего сказать и ушел.

Вошла машинистка.

- Соня, - сказал ей Бормотов, не взирая на нее, а узнав по запаху и иным косвенным признакам. - Соня! Ты оперплан не переписала еще?

- Переписала, Степан Ермилыч! - ответила Соня. - Это операционный план? Ах, нет, не переписала!

- Ну вот, ты спроси сначала, а потом отвечай, а то - переписала!

- Вы про операционный спрашиваете, Степан Ермилыч?

- Ну да, не про опереточный! Оперплан и есть оперплан!

- Ах, я его сейчас только вдела в машинку!

- Вдела и держи там! - ответил Степан Ермилыч.

Тут Бормотов кончил подписывать ассигновки и заметил Шмакова.

Бормотов прослушал и ответил:

- А как же в Вавилоне акведуки строили? Хорошо ведь строили? Хорошо! Прочно? - Прочно! А почта ведь там раз в полгода отправлялась, и не чаще! Что теперь мне скажешь? - Бормотов знающе улыбнулся и принялся подписывать подтверждения и напоминания.

Шмаков сразу утих от такого резона Бормотова и недоуменно вышел. По дороге он дышал воздухом старой деловой бумаги и думал о том, что значит ремесленная управа, которую упомянул Бормотов. Думал Шмаков и еще кое о чем, но о чем - неизвестно.

В дверях административно-финансового отдела спорили два человека. Каждый из них был особенный: один утлый, истощенный и несчастный, пьющий водку после получки, другой - полный благотворности жизни от сытой пищи и внутреннего порядка. Первый, тощий, свирепо убеждал второго, что это глина, держа в руке какой-то комочек. Другой, напротив, стоял за то, что это песчаный грунт, и удовлетворялся этим.

- А почему? Ну почему песок? - пытал его тощий.

- А потому, что сыплется, - резонно говорил тот, что поспокойнее. Потому, что мукой пылит. Ты дунь!

Тощий дунул - и что-то вышло.

- Ну? - спросил утлый человек.

- Что - ну? - сказал плотный. - Сыплется, - значит, песок!

- А ты плюнь, - догадался тощий.

Его недруг взял в свои руки комок неведомого грунта и смачно харкнул, уверенный в неразмочимой природе песка.

- Ну? - торжественно взогласил тощий. - Помни теперь!

Тот помял и сразу согласился, чтобы не рушить равновесия чувств.

- Глина! Мажется. Дребедень!..

Шмаков прослушал беседу друзей и, достигнув своего стола, сейчас же сел писать доклад начальнику управления - "О необходимости усиления внутренней дисциплины во вверенном Вам управлении, дабы пресечь неявный саботаж".

Но вскоре саботаж явился перед Шмаковым как узаконенное явление. Во вверенном Шмакову подотделе сидело сорок два человека, а работы было на пятерых; тогда Шмаков, испугавшись, донес рапортом кому следовало о необходимости сократить штат на тридцать семь единиц.

Но его вызвали сейчас же в местком и там заявили, что это недопустимо - профсоюз не позволит самодурствовать.

- А чего ж они будут делать? - спросил Шмаков, - им дела у нас нет!

- А пускай копаются, - сказал профсоюзник, - дай им старые архивы листовать, тебе-то што?

- А зачем их листовать? - допытывался Шмаков.