Евгений Попов: Кто-то был, приходил и ушел

Повторяю вам торжественно, тихо, мерно и скромно, что

... Ирина Аркадьевна, сорока двух лет, со следами былой красоты на моложавом лице, частенько возвращалась в свою квартиру глубочайшей ночью, ибо это было связано с ее профессией, заключавшейся в игре на домре-прима 2 в профессиональном оркестре народных инструментов. Хотя уродом ее никак нельзя было назвать, но была Ирина Аркадьевна собой нехороша - какая-то торговая была ее красота, и голова у нее была совершенно песья . Болезни сорокадвухлетнего возраста не коснулись Ирины Аркадьевны, она, выйдя из такси, ступала легко и свободно, а домру свою, кормилицу, домру-прима 2, народный русский инструмент в кожаном футляре, ласково прижимала к боку. И не от такой уж большой любви, а от того, что домра та была концертная, очень дорогая, стоила больших денег и обогащала Ирину Аркадьевну, а все остальное только разоряло ее, и в идеалистическом, и в материалистическом понимании этого глагола.

Одолев четыре с половиной этажа, Ирина Аркадьевна запыхалась и остановилась подышать, коснувшись спиной облезлых лестничных перил. И тут же ее как электрическим током шибануло от облезлых лестничных перил: дверь в ее квартиру была открыта, и изнутри зияла квартира плотной, жуткой, бархатной, как сажа, чернотой. И кругом была темь. На улице была темь полная, ибо фонари в два часа ночи выключают, нечего по ночам шататься, а на лестнице было такое пятнадцатисвечовое лестничное свечение, что, казалось, при таком освещении Раскольников не только мог убить старуху, а просто обязан был это сделать.

Ирина Аркадьевна, цепенея, прислушалась, и ей показалось, что в квартире что-то щелкнуло, - позднее выяснилось, что это был холодильник. Ирина Аркадьевна молча застонала и, почти теряя сознание от страха, ссыпалась вниз по лестнице, причем ей еще и казалось вдобавок, что за ней кто-то бежит неслышными шагами.

- Такси, такси! - завопила она, нервно добежав до освещенного проспекта. Плюхнулась на заднее сиденье и велела везти себя в 1274-е отделение милиции.

- Что-то случилось? - вежливо спросил ее шофер, круглолицый, с прической " ежик " , вполне симпатичный малый, - раньше бы он ей обязательно понравился, этот " прагматический представитель нового поколения", будущий " новый русский " , а теперь она лишь ответила сухо:

- Да, случилось...

И более не пожелала с ним разговаривать...

В отделении милиции № 1274 служили храбрые ребята. В отделении милиции № 1274 царила обыденная милицейская ночь: алкашей уже попрятали по вытрезвителям, фарца отторговалась, магазины пока не грабили, и милицейские немного отдыхали. Кто-то что-то кому-то читал из газеты, одни в шашки играли, другие дремали, когда Ирина Аркадьевна ворвалась в помещение и, волнуясь, рассказала все, что увидела, когда пришла домой.

- Я живу одна, - теребя застежку кожаного футляра, прибавила она. Пожалуйста, товарищ начальник, отправьте кого-нибудь со мной. Я артистка, сказала она.

Снова на такси тратиться не пришлось. Милиционеры оживились и с удовольствием посадили артистку в решетчатый " газик ". Милиционеров было двое. Они любили свою работу. Они были профессионалами.

Тихо войдя в подъезд, тихо ступая по лестнице, они сделали Ирине Аркадьевне тайный знак оставаться на площадке четвертого этажа, а сами, обнажив пистолеты, подошли к двери, напряженно вслушиваясь в темноту.

- Где свет? - чуть слышно, одними губами спросил милиционер.

"Слева ",- молча показала Ирина Аркадьевна.

Бросок. Резкий жест. Свет. Коридор. Кухня . Комната. Ванная совмещенный санузел...

Никого! Лишь балконный ветер колеблет сиреневую штору да на кухне мирно жужжит злополучный холодильник.

- Будьте спокойны, товарищ артистка, - весело сказали милиционеры. - У вас в квартире никого нет. Живите спокойно.

- Ой, извините, я столько вам наделала хлопот! - растерялась Ирина Аркадьевна.

- Ничего. Это наша обязанность, - охранять покой и честь граждан, ваш вызов мы не считаем ложным...

????????????? Ну прямо-таки пошел сплошной реализм-натурализм. "Сержант милиции " И . Лазутина, бестселлер мещанской части населения, справедливо раскритикованный либеральной критикой времен цветения Ирины Аркадьевны, когда Ахмадулина, Вознесенский, Евтушенко и Рождественский собирали в Лужниках до ста тысяч публики...

- А вы... вы не откажетесь при исполнении обязанностей? У меня тут немного французского коньяка "Мартель ",- лукаво улыбнулась Ирина Аркадьевна.

Милиционеры, слегка смутившись, выпили по стакану этого крепкого напитка и закурили "Мальборо " из пачки, любезно предложенной Ириной Аркадьевной.