Евгений Попов: Виртуальная реальность

- И это как же бы они могли оказаться у вас настоящими, молодой человек? - изучив купюры изумилась М-ме Синева, как бывший работник сберкассы обнюхавшая новоявленные из машины деньги, просветившая их синей лампой, а также взявшая свежую валюту на гниловатый зубок.

-Да пошли бы вы обои в болото! - грубо сказал Филин и сделал вид, что собирается уходить. - Я всю жизнь над открытием работал и это открытие сделал - печатай хошь миллион, и все будут настоящие деньги, потому что я в секрет бумаги проник, я в секрет краски проник, я сам всю жизнь на секретном заводе работал и во все проник. Не хочете - не надо. Три сотни давай окупить расходы.

- Нет, мы так не говорим, что не надо, - запротестовали супруги, и вскоре сделка состоялась. Триста рублей разве это деньги, если впереди светит хошь миллион, хошь два - только бы с ума не сойти, что, очевидно, и произошло этой ночью с супругами. Выдав инженеру 300 рублей и проводив его в ночную тьму, они печатали деньги до самого рассвета, десять по десять напечатали, после чего машина вдруг остановилась и, помигав, погасла навсегда.

- Это же реле от стиральной машины "Бирюса", - сказали деду Синеву в милиции, куда он явился непосредственно утром, избитый и оцарапанный визжащей старухой, которую вскоре увезли в дурдом, что на улице имени Ерофея Хабарова, открывшего Сибирь и Дальний Восток навсегда, как Америку.

- Так я тогда пошел, - чуя недоброе, сказал Синев.

- Куда это он пошел? - удивилась милиция.- А кто будет срок отбывать за попытку изготовления фальшивых денег?

Странно, но гражданина Филина тоже арестовали прямо в постели, где он дико бранился, что есть же еще такие дураки, как Синев, которые сами на себя идут заявлять в ментовку. Что до чего же все-таки это у нас, граждане, неразвитый народ, пострадавший от культа личности, который народ не понимает технических шуток, где десятки были действительно настоящие, что он просит занести в протокол вместе с тем, что он, как советский человек, ненавидит фальшивомонетчиков. Был суд, и "инженер" сел за мошенничество, а Синев получил на год больше и тоже сел. Посидели - посидели да и вышли. "Какая, в сущности, разница - где жить, когда весь мир тюрьма?" - смеялся художник Владимир Боер, рассказывая мне эту историю.

"Да это ж точно вылитый тот "инженер" из города К., стоящего на великой сибирской реке Е., впадающей в Ледовитый Океан!", - ахнул пьяный В.Б., когда перед дисплеем появился, наконец, тип, несомненно главный здесь, имеющий резаный шрам, разбежавшийся от уха до уха, как от моря до моря, смокинг с атласными лацканами, галстук-бабочку, длинноногую секретаршу-мяуку и пистолет под мышкой.

Седовласый этот красавец не тратил лишних слов. Он взял с золотого подноса позолоченные ножницы и перерезал невидимую ленточку, отчего желтые, голубые, розовые огненные точки на дисплее наконец-то образовали искомое слово.

И как будто очистительный вихрь пронесся тут же сквозь пышную залу, как в финале фильма А. Вайды "Человек из мрамора". Посыпались со столов стаканы, запарусили портьеры и шторы, вертикально восстали галстуки, захлопали крашеными ресницами дамы, раздался оглушительный неприличный звук, навоняло сероводородом, что-то липкое, молочное брызнуло нам в лицо, и все мы навсегда оказались в виртуальной реальности."

"Вот какие замечательные рассказы печатают нынче в газетах, господа! В интересное, между прочим, время живем, товарищи! Когда труд и капитал спешат под руку обои неизвестно куда, а искусство, как всегда, находится впереди прогресса," - громко сказал я и выкинул газету в урну.

1 июля 1997

Берлин