сборник Array - В исключительных обстоятельствах 1988

— Что ж, Алик, будем обживаться, — сказал оперуполномоченный. С помощью Лены прибрались.

— Жить можно, — констатировал Алик, оглядывая приведенную в порядок комнату.

— Придется пожить, — согласно кивнул Петухов.

В этой деревне никто их не ждал; все предстояло делать самим. Позавтракали в сельской чайной под оглушительный рев укрепленного над входом динамика, «„ЛЭП-500“ — непростая линия», — бодро разносилось по селу.

— И «ЛЭП-500» тоже линия непростая, — вздохнул Богданов.

— Ничего, Алик, справимся и мы со своей непростой линией. Давай для начала транспорт проверяй, а я займусь покупательницами шуб да Баркову разыщу.

В старом деревянном доме, где располагался сельмаг, за прилавком одиноко стояла продавщица — полная женщина невысокого роста, курносая, светлоглазая. Покупателей не было. Петухов представился и с удивлением увидел, как побледнело ее лицо. Женщина молча присела на высокий табурет за прилавком, бессильно уронив руки на колени, затем почти шепотом спросила:

— Что? Что такое?

Обескураженный такой реакцией, оперуполномоченный решил, что, возможно, она приняла его за ревизора, контролера или еще бог знает за кого. Ему нужна была доверительная беседа, и он поспешил объясниться:

— Что вы разволновались так? Я вроде бы не такой и страшный, — попытался он шутить и увидел, как в ее глазах мечется страх. Она вся напряглась, словно в ожидании удара.

«Чего это она?» — опять подивился Петухов и принялся объяснять цель своего визита.

Продавщица медленно приходила в себя. Кровь прилила к щекам, из мертвенно-бледных они превратились в пунцовые, покраснел даже лоб; светлые крашеные волосы, с которых она стянула косынку, резко контрастировали с лицом.

— Степанко Клавдия Ивановна, — представилась она и нашла накладную на полученные в магазин шубы. В Ярино поступило восемь шуб. Степанко помнила всех, кто приобрел их.

Записав фамилии, Петухов пересчитал.

— Клавдия Ивановна, а кто восьмую купил? Вы только семь назвали, — уточнил он.

— Восьмую? — переспросила Клавдия Ивановна, и лицо ее вновь запылало. — Разве не сказала? Я и купила, — она глядела с вызовом.

— Посмотреть вашу шубу можно?

— Нельзя! — зло отрубила продавщица. — Я продала ее.

— Кому? — спросил насторожившийся Петухов.

— Сестра мужа приезжала в гости с Украины — ей и продала. А она уехала домой с неделю назад.

«Значит, и на Украине наши шубы есть. Как же мне туда-то добраться?» — уныло подумал оперуполномоченный и решил про себя, что обязательно расскажет ребятам из ОБХСС об этой продавщице. Откуда такая неприязнь к милиции? Чего эта женщина пугается? Недостача, может?

Степанко сообщила, чем занимаются те семь покупательниц, но наотрез отказалась хоть как-то охарактеризовать их.

— Не сплетница я, сами узнавайте, — заявила она решительно.

Петухов настаивать не стал. Уже заканчивая допрос, он выяснил, что первого апреля, накануне и в последующие дни, вплоть до сегодняшнего, Клавдия Ивановна в город не выезжала, работала на своем месте («Где же мне еще быть?»), товар привезли ей за это время только один раз — 31 марта вечером была машина Ийского райпотребсоюза. В своей записной книжке Петухов так, для порядка, сделал отметку: «По возвращении в Ийск проверить машину РПС».

— И последний вопрос, — его раздражала неприязнь продавщицы и хотелось побыстрее уйти, но он привык выяснять все досконально. — Вы Тамару Баркову знаете? — И удивился, как вновь побледнела женщина, опять заметался в ее глазах страх.

— Что, что такое? — встревожилась она. — Что с ней случилось?

— Да ничего не случилось, не волнуйтесь. Не пойму я вас. — Он действительно не мог понять странного поведения продавщицы.

«Здорова ли она?» — сочувственно подумал Петухов, повторяя свой вопрос о Барковой. И состояние женщины объяснил волнением, когда услышал, что Тамара ее дочь, вышла замуж за тракториста Снегова и живет в селе Заозерном у его родителей, а здесь не была давно, с месяц. Баркова — фамилия Тамары по родному отцу.

«Вот оно что, — подумал оперуполномоченный. — Волнуется мать за дочку, вот и переживает, а я тут разные догадки строю», — и постарался попрощаться с нею как можно теплее.

Из магазина он направился в правление колхоза, затем в школу, в чайную, на ферму и в овощехранилище.

Одна шуба отправлена в город дочери-студентке, все остальные на месте. Никто из владелиц в Ийске первого апреля не был, все находились при деле — кто дома, с малым ребенком, кто на работе целый день.