Валерий Попов - В городе Ю (Рассказы и повести)

Честно говоря, приятно было на экзамене увидеть вдруг, как муравей по носу экзаменатора ползет: не робей, мол, если что!

Потом Дзыня к нам присоединился. Сначала Леха не хотел брать его в нашу команду, все спрашивал, морща нос:

- Дзыня этот из простой, кажется, семьи?

- Да, он из простой семьи, но отец его известный дирижер.

- Да? Значит, я перепутал. Это мать его, кажется, совсем простая?

- Да, она простая, но она известная балерина.

- Неужто?

Все-таки полюбили они друг друга. Да и трудно было Дзыню не полюбить таких людей теперь просто нет. Помню, как первый раз он в гости ко мне пришел... Семь кусков сахара в стакан открыто положил, а восьмой забросил незаметным баскетбольным движением из-за спины. После его ухода смотрю: две самые замечательные книжки увел. Третью почему-то не решился увести, но всю зато злобно искусал. Удивительный человек! На всех языках говорил, включая несуществующие, великолепно на ударных играл (за это его, наверное, Дзыней и прозвали) и параллельно с нашим вузом в консерватории еще занимался. Исключительный голос у него был. И слух. Запоет, бывало, - все цепенеют. Иной раз ему даже из других городов звонили, по автомату, чтобы только пение его послушать, пятнадцатикопеечные одну за другой швыряли в автомат, а Дзыня на другом конце провода ртом их хватал, не переставая петь. На следующий день, ясно, тратили все.

Замечательно мы тогда жили: легко и в то же время наполненно. Однажды, помню, спорили, про все забыв, всю ночь до утра - обратимо ли время? Утром выходит Леха из парадной и видит - время идет назад: редкие прохожие в переулке пятятся, такси вдруг проехало задом наперед. Леха долго стоял, оцепенев, а мы с Дзыней в булочной напротив подыхали от хохота.

Леха, он и тогда уже немножко занудой был, начинал иногда вдруг придираться к чему-нибудь, ныть:

- ... Ну почему ты говоришь, что все поголовно в тебя влюблены?

- А, что ли, нет? Ира влюблена, Галя влюблена, Наташа влюблена... Только вот Майя, как всегда, немного хромает.

- И ты будешь утверждать, что в тебя, в этих вот носках, кто-нибудь влюблялся?

- Конечно! До безумия.

- Брось врать-то. Посмотри лучше, как ты живешь!

- Как я живу? Нормально. Кресла утопающие. Сближающая тахта. Брюки с капюшоном. Чем плохо? Обошью еще свою полдубленку мехом, утреннюю зарядку делать начну, и мы еще поглядим, кто кого, товарищ Онассис!

- Нет! - Леха опять вздыхает. - Мы как-то не так живем. Хочется чего-то совсем другого - большого и светлого!

- Понял! - говорю.

Пошел я в другую комнату, вынес новые ботинки в коробке.

- Вот, - говорю, - для себя купил, но, раз уж так тебе этого хочется, бери!

- Как ты мог подумать? - Леха оскорбился.

Однажды позвонил я по телефону одной знакомой, она мне:

- Приезжай вообще-то... Только у меня жених мой сейчас, лесничий.

Приехал. Посреди комнаты на стуле хмуро сидит лесничий, почему-то в тулупе, с завернутой в окровавленную газету лосиной ногой... Сидим так, молча. Час минул, полтора... Потом лесничий вдруг вскакивает - хвать лосиной ногой меня по голове!

- Так?! - Я тоже вскочил.

- Так! Дуэль?

- Дуэль!

- Завтра?

- Завтра!

- В четыре утра на Комендантском аэродроме?!

- Не, в четыре я не проснусь. В пять!

- По рукам!

Приехал я после этого к Лехе, уговорил его моим секундантом быть, потом к Дзыне заехали, рассказали.

- Тогда, может быть, в мягкой манере? - радостно потирая руки, Дзыня говорит.

- Так ведь денюх же нет! Де-нюх! - Леха вздохнул.

- Это необязательно! - Дзыня говорит. - Видели, в парадной внизу старик грузин с бочонком вина? К сыну приехал. И со всеми, кто в парадную входит, знакомится и - хочешь не хочешь - ковш вина.

- Да мы уж познакомились с ним! - Леха стыдливо говорит.

- Это несущественно! - Дзыня ответил.

Привязали быстро к батарее на кухне веревку, спу стились с пятого этажа, вошли в парадную, познакоми лись, выпили по ковшу. г

Пулей наверх, снова спустились по веревке, познакомились, выпили по ковшу вина.

Потом уже веревку отбросили, прямо прыгали из окна - для экономии времени.

Проснулся я на какой-то скамейке. Возле головы мокрый темный пень, обсыпанный сиренью. Голуби отряхивают лапки. Еж с лягушкой в зубах вдруг подбежал:

- Не желаете?

- Нет. Пока нет.

- Освежает.

- Нет. Пока не нужно. Спасибо.

Поднялся энергично, Леху на уютнейшей полянке нашел. Рядом милиционеры на коленях пытаются его разбудить, сдувая ему на лицо пушинки с одуванчиков.

- Нет, - с огорчением один говорит. - Не просыпается!