Алексей Писемский: Подкопы

Шуберскiй.

Понимаю, и не прикажете-ли еще прибавить, что общественное мнѣнiе тѣмъ болѣе бываетъ удивлено, что въ подобныхъ случаяхъ иногда обходятъ людей, истинно признанныхъ на извѣстный постъ.

Владимiръ Иванычъ.

Нѣтъ, это зачѣмъ же ужъ!.. Довольно и того!

Шуберскiй.

Слушаю-съ! (кланяется сначала Владимiру Иванычу, а потомъ Вильгельминѣ Ѳедоровнѣ и идетъ) .

Владимiръ Иванычъ(вслѣдъ ему) .

Пожалуста, когда будете имѣть какую нибудь просьбу ко мнѣ, адресуйтесь безъ всякой церемонiи.

Шуберскiй(еще разъ кланяясь въ дверяхъ) .

Не премину воспользоваться вашимъ добрымъ позволенiемъ! (уходитъ) .

Владимiръ Иванычъ и Вильгельмина Ѳедоровна.

Владимiръ Иванычъ.

Съ этой стороны мы, значитъ, дадимъ г. Андашевскому щелчокъ порядочный!.. (обращаясь къ женѣ) , потомъ ты съѣздишь къ Марьѣ Сергѣевнѣ.

Вильгельмина Ѳедоровна(невиннымъ голосомъ) .

Хорошо!.. Мнѣ самой очень хочется навѣстить ее!

Владимiръ Иванычъ.

Вопервыхъ, навѣстить тебѣ ее надобно; а потомъ… помнишь ты это Калишинское дѣло, по которому г. Андашевскiй цапнулъ триста тысячъ?

Вильгельмина Ѳедоровна(въ удивленiи) .

Триста тысячъ однако!

Владимiръ Иванычъ.

Триста тысячъ – ни больше, ни меньше, и прiемъ этихъ денегъ, какъ сказывалъ мнѣ сейчасъ Шуберскiй, происходилъ на квартирѣ Марьи Сергѣевны и даже въ присутствiи ея: а потому она, Богъ знаетъ, можетъ быть, какiя доказательства имѣетъ къ уличенiю г. Андашевскаго.

Вильгельмина Ѳедоровна.

Но если и есть у ней такiя доказательства, развѣ она скажетъ объ нихъ.

Владимiръ Иванычъ.

Скажетъ, потому что она зла теперь на Андашевскаго за его измену; а, наконецъ, она дура набитая: у ней всегда все можно выспросить и даже выманить; главное, нѣтъ-ли у ней какого нибудъ документика обличающаго: письмеца его или записочки?

Вильгельмина Ѳедоровна.

Положимъ, у ней найдется такой документъ и она отдастъ его; но что-жъ потомъ будетъ?

Владимiръ Иванычъ.

Потомъ превосходно будетъ: я двадцать такихъ писачекъ, какъ Шуберскiй, найму и заставлю ихъ называть въ газетахъ прямо уже по имени г. Андашевскаго; мало того: я документъ этотъ лично принесу къ графу и скажу, что получилъ его по городской почтѣ для доставленiя ему.

Вильгельмина Ѳедоровна(недовѣрчиво пожимая плечами) .

И графъ, разумѣется, разсердится на тебя за это; потому что Андашевскiй все-таки его созданiе, а потомъ они уже вмѣстѣ, вдвоемъ, начнутъ тебѣ мстить и преслѣдовать тебя!

Владимiръ Иванычъ.

Да хоть-бы они голову сняли съ меня за то, такъ и сдѣлаю это!.. Мнѣ легче умереть, чѣмъ видѣть, какъ этотъ плутъ и подлипало возвышается!..

(Занавѣсъ падаетъ) .

Конецъ перваго дѣйствiя.

«Гражданин», No 8, 1873

Гостиная въ квартирѣ Марьи Сергѣевны Сониной.

Марья Сергѣевна не старая еще женщина, но полная и не по лѣтамъ уже обрюзглая, съ землянымъ цвѣтомъ лица и съ немного распухнувшимъ отъ постояннаго насморка носомъ: когда говоритъ, то тянетъ слова. Она полулежитъ на диванѣ, кругомъ обложенная подушками. Какъ бы въ противуположность ей, не вдалекѣ отъ дивана, бодро и прямо сидитъ на креслѣ Вильгельмина Ѳедоровна въ модной шляпкѣ и дорогой шали.

Вильгельмина Ѳедоровна.

Я бы непремѣнно давно у васъ была: но полагала, что вы на дачѣ и только вчера спросила Владимiра Иваныча: «Гдѣ, говорю, нынче на дачѣ живетъ Марья Сергѣевна?…» «Какое, говоритъ, на дачѣ; она въ городѣ и больна!!» «Ахъ, говорю, какъ же тебѣ не грѣхъ не сказать мнѣ!» Сегодня ужъ нарочно отложила всѣ дѣла въ сторону и пoѣxала.

Марья Сергѣевна.

Я давно больна, третiй мѣсяцъ больна и даже посѣтовала въ душѣ, что вы не побываете у меня!

Вильгельмина Ѳедоровна.

Да вы бы написали мнѣ, я сейчасъ же бы и прiѣхала къ вамъ.

Марья Сергѣевна.

А этого я и не сообразила, а потомъ тоже полагала, что вы также на дачу переѣхали.

Вильгельмина Ѳедоровна.

Нѣтъ, мы другой годъ не живемъ на дачѣ, – Владимiру Иванычу рѣшительно некогда; онъ по горло заваленъ дѣлами!.. Наградъ никакихъ не даютъ; а дѣла прибавляютъ, такъ что я прошу его даже бросить лучше эту службу проклятую.

Марья Сергѣевна(махнувъ рукой) .