Сулейман Рагимов - Сачлы (Книга 1)

- Вижу, что кто-то науськивает тебя на мое достоинство, - подозрительно протянул Субханвердизаде, и остренькие его глаза так и укололи Абиша. - Ты... "элемент", смотри, худо будет!

Когда он ушел, секретарь в отчаянии положил голову на скрещенные руки.

Вернулся Субханвердизаде через полчаса и, отрывисто распорядившись: "Чаю!", прошмыгнул в свой кабинет, занялся таинственными переговорами по телефону с какими-то неизвестными лицами.

Абиш оживился: все-таки хоть какое-то подобие деятельности. Тель-Аскер поспешно соединил его с чайханой, и вскоре дородная Матан принесла жестяной чайник кипятку. Она захватила с собой и заварку в деревянном ящичке, дабы самой похлопотать, повертеться около Субханвердизаде, напомнить ему и кокетливым взглядом, и игривым жестом о блаженных временах... Почему председатель так неожиданно охладел к ней? Матан терзалась подозрениями.

В распахнутую дверь Субханвердизаде видел Матан, но к себе не позвал. И, закусывая губы от злости, красавица поплелась вниз по лестнице, громыхая пустым чайником.

Закутав полотенцем чайник, чтобы заварка как следует попрела, Абиш тщательно протер стакан, блюдце, выложил из банки на розетку кизилового варенья.

Субханвердизаде, сняв шинель и фуражку, курил, рассеянно поглядывал в окно.

- Кеса?

- Сию минуту! - Секретарь поставил стакан с чаем, сахарницу, варенье на круглый столик, накрытый скатеркой, и, выбежав в коридор, закричал: Кеса-а-а! К товарищу председателю!

Через несколько минут явился Кеса, в кабинет он вошел боязливо, бочком.

- Чем занимаешься, ах ты, вор!.. Где шлялся? Кеса обиженно надулся и не проронил ни слова.

- Ну, давай помиримся, поп, - продолжал председатель беспечным тоном. Проспал сегодня утренний трезвон, а? Под боком у какой-нибудь толстухи валялся! - И протянул ему свой стакан чаю.

- Я на тебя не обижаюсь, - с неохотой ответил Кеса. - Обижаюсь на свою судьбу, на злосчастье свое!

- Пей!

- Двери мечети открыты для всех, но собаке полагается быть стыдливой, уклончиво сказал Кеса. - Как я могу прикоснуться губами к твоему стакану?

- За какими надобностями поехал Таир в Баку? - быстро спросил Субханвердизаде, понизив голос.

- Пока ничего не узнал... - Кеса виновато завздыхал.

- Вон отсюда, сын жабы! - рявкнул председатель, вырвав из его рук стакан, расплескав чай по скатерти. - Дармоед!.. Обнаглел? Живо собью спесь! - Вонзив палец в кнопку звонка, Субханвердизаде держал ее так до тех пор, пока в кабинет не влетел трясущийся Абиш.

- Что прикажете?

- Пей! - И показал на чай.

От неожиданности тот захлопал глазами.

- Пей, сын чуждого элемента!

Одним духом секретарь осушил стакан.

Тем временем Кеса ускользнул из кабинета, проклиная день, когда поступил на службу в исполком.

- Слушай, ты в хороших отношениях с управделами райкома, - сказал Субханвердизаде, - надо выведать у него причину срочного отъезда Таира... Почему в Центральном Комитете вспомнили о нашем захолустье? Что гласит телеграмма? Или по телефону вызвали?

Говорил он безучастно, будто о пустяках шла речь, но Абиш понял, что поручение важное. Не хотелось, ох не хотелось ему браться за это дело, но едва Субханвердизаде повел бровью, как у секретаря улетучилось все мужество.

- Слушаю, - вяло промолвил Абиш. - Там посетители. Не дают мне покоя. Может, начнем впускать по одному?

- Гони всех в шею! - последовал непреклонный ответ.

Секретарь с беспомощным видом поднял глаза к потолку, но спорить с начальником опять-таки не решился.

Едва он сказал внизу посетителям, что приема сегодня не будет, как на крыльце, в коридоре, прихожей загудели возмущенные голоса.

- Сколько ж дней здесь томиться?

- Почему меня, бедняка, занесли в список жирных?

- Все терпение лопнуло!

- А богачи по-прежнему блаженствуют! - взвизгнула какая-то женщина.

Субханвердизаде распахнул дверь и оглушительно рявкнул:

- Что тут за кулацкое восстание? Не мешайте заниматься государственными делами! Товарищ секретарь исполкома, распорядитесь!

Но на этот раз ему не удалось усмирить недовольных. По лестнице загремели сапоги и, отталкивая женщин, стариков, вбежал на второй этаж, ворвался в кабинет широкоплечий мужчина в рваном заплатанном пиджаке.

- Смилуйся, хозяин! - заныл он. - Совсем жизни нет... В кулаки записали! Это я - то кулак? Семья двенадцать душ, мал мала меньше. Да ты меня, хозяин, знаешь! И Кеса-ага тоже обещал...

- Тш-шш, - зашипел Субханвердизаде, словно ему отдавили в толпе ногу. Немедленно прекратить!..