Григорий Рейнгольд - Один день Григория Борисовича

Они туда полезли. Хороший, в общем, вагон, для электрички, какой-то необычный, с комфортом, в купе светло, за окном огни мелькают:

Вдруг, что это? Стекло разбилось отчего-то, кажется, камень прилетел: Крик! Он понять пытается, девочки его в порядке или нет, но темно вдруг стало, ничего не видно. Он пробует крикнуть, спросить, но ни слова произнести не может и ощущает свою полную беспомощность: Голоса его не слышно, всё погружается в темноту и тишину:

Пи, пи, пи: Московское время час ночи.

* * *

Григорий Борисович проснулся от того, что на кухне заговорило радио и понял, что видел несуразный кошмарный сон. Такой сон забыть лучше:

6 часов.

Ещё минут двадцать можно полежать. Он предпочитал просыпаться не по будильнику, а по радио, заранее с вечера включая его. После того, как проснулся, можно ещё немного полежать в постели, собраться с мыслями. Передавали последние известия, из кухни было плохо слышно, но Григорий Борисович сильно и не прислушивался, думая о своём. Бастуют шахтёры Приморья... Он сразу вспомнил, как в сентябре прошлого года его школа решала вопрос, бастовать ли один день, поддерживая всероссийскую стачку учителей, или ограничиться собранием и пикетированием губернской администрации. Поначалу все были настроены решительно, но выступил директор, и сказал, что в случае забастовки со школы будет снята тридцатипроцентная дифференциальная надбавка за целый месяц, притом снята на законных основаниях. Учителя получат в среднем процентов на пятнадцать-двадцать меньше, а многие, особенно мужчины, потеряют гораздо больше... И не решились учителя бастовать. "Теперь я смогу объяснять ученикам, кто такой штрейкбрехер на своём примере", - сострил учитель истории и обществоведения Иван Евгеньевич, один из немногих, кто стоял за стачку до конца. А чего ему не стоять, он бы лично немного потерял. Ох уж эта "режиковская" надбавка, названная так по имени губернатора Прибайкальской губернии Георгия Режикова. Сколько из-за неё мороки!

От всего фонда зарплаты школы берётся тридцать процентов. Впрочем, и это не так, вовсе не от всего фонда. На классное руководство, допустим, надбавка не положена, за заведование кабинетом не положена..., только за "часы", за уроки то есть. Вся эта сумма делится администрацией по своему усмотрению между всеми работниками, иногда, раз в квартал примерно, к этому дележу допускается профком.

В первые два года вообще была полная неразбериха, но в последнее время удалось с помощью учителя информатики Ильи Давыдовича, который сделал специальную компьютерную программу, навести мало-мальский порядок. Часть денег распределяется "за основную работу", пропорционально нагрузке и окладу, а часть "за дополнительную", за особые заслуги: А и теперь не обходится без взаимных обид, не всем понятна новая система. В общем, надбавка эта, как кость, брошенная на драку собакам, хотя кому-то она и помогает выжить... Но постоянно висит угроза отмены этой надбавки, говорят, что противоречат они федеральному законодательству, что и так нечем платить зарплату. А ведь с помощью "режиковских" оплачивается всякая дополнительная работа, например ведение кружков или какая-либо физическая работа. Многие учителя-мужчины пострадали бы сильно от забастовки. Сам Григорий Борисович получал из этого фонда за ведение математического кружка. Он как представил себе, что получит тысяч на сто меньше, как пойдёт после этого домой... А многие учителя ведут и платные занятия, они ни за что пострадают. В общем, сорвалась забастовка. А пикетировать никто не поехал, где на это время взять...

6 часов 25 минут,

- передало радио. Пора подниматься, но Григорий Борисович ещё с вечера чувствовал недомогание. "Наверное, это грипп", - подумал он. По городу гулял грипп. Многие учителя и ученики болели, классы на уроки приходили неполные, многие на уроках кашляли, чихали и сморкались. Из-за болезни учителей часто срывались уроки, и по школе постоянно слонялось без дела много учеников...

Ощущая головную боль и ломоту во всём теле, Григорий Борисович подумал: "Может, остаться дома и вызвать врача?" Мысль о том, что можно не подниматься сейчас из теплой постели, а остаться дома и отлежаться, в конце концов, отоспаться, на некоторое время ослабила его волю. Проснулась жена. Она сразу встаёт, не валяется в постели долго.

- Гриша, ты что лежишь? Опоздаешь на работу, - сказала она.

- Танюша, кажется, я приболел, всего ломит, - ответил Григорий Борисович.