Иван Бунин - Бунин в своих дневниках

Правительство "твердо решило подавить погромы". Смешно! Уговорами? Нет, это не ему сделать! "Они и министры-то немного почище нас!" Вчера в полдень разговор с солдатом Алексеем - бешено против Корнилова, во всем виноваты начальники, "мы большевики, протолериат, на нас не обращают внимания" <...>.

Нынче хорошее настроение, написал два стихотворения <����нрзб.>

Гулял в Колонтаевку, послал утром книгу Белевскому (последний том "Нивы" в переплете).

Нет никого материальней нашего народа. Все сады срубят. Даже едя и пья, не преследуют вкуса - лишь бы нажраться. Бабы готовят еду с раздражением. А как, в сущности, не терпят власти, принуждения! Попробуй-ка введи обязательное обучение! <...> А как пользуются всяким стихийным бедствием, когда все сходит с рук,- сейчас убивать докторов (холерные бунты), хотя не настолько идиоты, чтобы вполне верить, что отравляют колодцы. .Злой народ! Участвовать в общественной жизни, в управлении государством - не могут, не хотят за всю историю.

Прогулка в Колонтаевку была дивна: какая сине-темная зелень пихт не пожелтевших! (Есть еще такие, хотя большинство все дорожки усыпали своими волосами.) Шли дорожкой - впереди березы, их стволы, дальше трубы тонкие пихт, серая тьма и сквозь это - сине-каменное небо (солнце было сзади нас, четвертый час). Бёклин поймал новое, дивное. А как качаются эти тонкие трубы в острых сучках на стволах! Как плавно, плавно и все в разные стороны!

Возле бахтеяровского омета сквозь голый сад видна уже церковь. Как ново после лета!

Интеллигенция не знала народа. Молодежь Эрфуртскую программу125 учила!

4 октября. Вчера было радостное возбуждение - подумал: будет дождь. Так и есть. С утра очень тихо, дождь. Щеглы на "главном" клене. Потом ветер. Часов с трех повернул - с северо-запада. Образовалась грязь. Заходили на мельницу, к Колонтаевке. Листва (почти не изменилась) на сирени. Про яблони, кажется, неверно записал вчера - оне... ну, грязная золотистая охра, что ли, с зеленоватым оттенком. Яблони еще все в листве (такой).

Все читаю Фета (море пошлого, слабого, одно и то же), пытаюсь писать стихи. Убожество выходит! <...>

5 октября. Вчера вечером около одиннадцати ветер повернул,- с северо-запада. Вызвездило. Я стоял на последней ступеньке своего крыльца - как раз против меня был (на садом) Юпитер, на его левом плече Телец с огоньком Альдебарана, высоко над Тельцом гнездо бриллиантовое - Плеяды.

Нынче очень холодно, ветер почти с севера, солнечный день. Ездил с Колей к Муромцевым. Как хороша его усадьба с этими деревьями в остатках осенней листвы (когда ехали, поразило Скородное далекое <����нрзб>, мех (пух, что ли) зверя дымчато-серых, кое-где клоки рыжеватой шерсти еще не ощипаны. Далекий лесок под Щербачевкой - цвета сухой малины. Прочие лесочки за <����нрзб> - все бурое <...>

Петруха, кучер Муромцевых: "Все начальники продают... Мне племянник пишет, он брехать не будя".- Послал книгу Милюкову126. (Дня три тому назад Белоруссову.)

6 октября. Рано, в шесть, проснулся. Подавленное состояние. Отупел я, обездарел, как живу, что вижу! Позор!

Туман, вся земля белая, твердая. Пошел гулять - кладбище (оно еще в траве) теперь под сединой изморози - малахитовое, что ли.

Лозинский едет в Измалково. Зашел к нему. Сиденье тележки, козлы - как мукой осыпаны. Сад Бахтеярова в тумане грязно темнеет.

Послал книгу Бурцеву127 (всем одно- 5-6 томы "Нивы").

Вчера читали записку Корнилова. И Керенский молчок! И общество его терпит!

Почти полдень. Горизонт туманен. Тихий, тихий беззвучный день. Так мертва, тупа душа, что охватывает отчаяние.

----

Десять часов вечера. Гуляли немного за садом, потом по двору. В сущности, страшно. Тьма, ледяная мгла вдали едва различима, но все-таки видна.

Днем выходил: все былинки, полынки седые от инея. Туман (холодный <����нрзб> весь день). Остров - грязноватое что-то, цвета приблизительно охры, что ли. Лозины деревни вдали - зеленовато-серые... <����нрзб>. Бахтеяровский сад и темно-желтоват и буроватое и т. д. У нас в саду возле вала листва - цвета мути, немного желтее.

Записка Алексеева128. Что же русское общество не тянет за усы Керенского?! <...>.

7 октября. Заснул вчера в 11, проснулся нынче в восемь. Несмотря на это, чувство тупости, растерянности еще сильнее. Утром письмо Юлия к Вере от 27 сентября. Мы все очень огорчились: каждый день будни... Ужасно!

День дивный, солнечный, бодрый; ходили в Колонтаевку - похоже все на то, как мы видели в прошлую прогулку туда.- Письмо от Кусковой. Отвечаю.