Федор Решетников - Внучкин

Так и перестали ревизовать Внучкина, понимая хорошо, что лучше получить подарок, чем на одном жалованье жить, да и Внучкин такая сила, что с ним ссориться опасно: он по всем компаниям разблаговестит, что такой-то первый мошенник, и такого человека никуда не примут.

А тут вдруг такое дело вышло, что в компании не стало денег. Вот и беда. Внучкин задумался и поехал в столицу, наплел там множество ужасов — и ссудил компанию деньгами под залог баржи и парохода… а потом и гладит от удовольствия свое брюшко.

Вдруг в пароходном мире разнеслась молва: Внучкин пароход купил и от Бурой компании отказался.

Смотрят — тащит пароход вниз по реке две баржи. Чей? — спрашивают… Внучкина; да он еще хочет пароход строить, уж у англичанина Ида чеканят, говорят…

Пароход пробовали. Внучкин важно-весело ходил по палубе. Когда пароход остановился у пристани Бурой компании, Внучкин и говорит, улыбаясь, конторщику соседней пристанской конторы:

— Што, каков мой пароход?.. Ведь в каждой барже по двадцати тысяч пудов.

Конторщики дивятся и завидуют: вот ведь мы так и дома не можем завести… Ловкий парнюга!

Дела его несколько лет шли хорошо, несмотря на то, что у него было три парохода. Другие пароходовладельцы и с семью пароходами банкротились, а Внучкин нет. Конечно ему трудновато было заводиться пароходным имуществом, но как-то вышло так, что он потратил очень немного денег, и так как за всем следил сам, то, значит, своя рубашка к телу ближе. У него не было управляющих, а был только конторщик с двумя писцами да несколько человек на пристани. Эти люди не смели воровать, потому что за воровство попадали под суд. Он сам подряжал рабочих, предоставив только одному приказчику выдачу денег, сам подряжал крестьян на сплав леса, да и лесу-то требовалось немного, сам урядился с купцами насчет клади, и так как он брал кладь дешевле других, пароходы были хорошие, то большинство купцов и отправляли кладь на его пароходах и баржах. Капитаны у него были люди, знающие свое дело, лоцмана опытные, и поэтому случалось так, что пароход Внучкина ночью задевал чужой пароход. Оба парохода терпели поражение, но Внучкин всегда выигрывал. Случалось, что пароход Внучкина шел не по своей линии, отчего чужой пароход садился на мель. Но такие дела, впрочем, не всегда сходили удачно: в один год у него засела на мель баржа с чаем, чай подмок, и он заплатил деньги; его пароход набежал на судно — и тут он порядочно поплатился.

После этого несчастия он сделался добродетельным: каждую субботу бедные получали от него копеечки, бедных даром возили на его пароходах, под видом того, что они едут на богомолье, бедные чиновнические вдовы получали пособия — и Внучкин считался за великого благодетеля а граждане выбрали его даже ратманом городского магистрата. Но дела стали идти плохо; убыток в тридцать тысяч подкузьмил его, и дела его мало-помалу поправились разными подрядами.

А тут и на подрядах поймали его. Опять убыток большой, пришлось один пароход продать. На следующий год другой пароход в карты проиграл.

Внучкин продал третий пароход с баржами довольно выгодно, записался в купцы второй гильдии и поехал на золотые прииски, говоря всем, что он поехал на родину доживать свои дни.

На этом я и останавливаю рассказ до другого раза.

В рассказе «Внучкин» (1866) получил воплощение новый для той поры социально-психологический тип. Это российский капиталист, который вышел из низов, начал чуть ли не с нуля и превратился не просто в богатого купца, а в предпринимателя, ворочающего крупными делами. Персонаж Решетникова стоит в одном ряду образов, созданных русскими художниками от Островского и Салтыкова-Щедрина до Чехова и Горького. Его Внучкин сродни Дерунову, Колупаеву, Разуваеву, Василькову, Лопахину, старшему Гордееву, Вассе Железновой, основоположнику рода Артамоновых.

Воспитывал сироту Внучкина его дядя по отцу, сельский писарь, мошенник и плут Кузьма Еремеич. Василий Внучкин хорошо усвоил преподанные ему уроки и стал плутом почище своего наставника.

Решетников блистательно — в духе Бальзака и Гоголя — раскрыл механику плутовства и обогащения на низшем уровне российской бюрократии. Василий Внучкин грабит, вымогает, ворует на почти «законной» основе. В этом «почти» вся суть: приписал, дважды продал, сорвал хоть грош с рабочего, крестьянина, старосты.

Плутни на бумаге дали Внучкину начальный капитал, а далее он пускает деньги в оборот, участвуя в производстве. Он входит в повое правящее сословие, охраняемое законом после реформы 1861 года: это капиталист в широком смысле слова — заводчик, фабрикант, пароходчик, подрядчик, строитель железных дорог, оборотистый делец, готовый скупать, перепродавать, вырубать леса и т. п. И Внучкин тоже приобретал новые права, власть, экономическую силу, участвуя со своими собратьями по классу в общем деле: нанимал, подкупал, проворачивал махинации, покупал пароходы, разорял конкурентов, выколачивал прибыль из чужого труда.