Александр Грин: Недотрога

Девушка заметно расстроилась. Она с вечера мечтала идти покупать разные вещи, — огромное развлечение, поглощающее и страстное, — но чувство дома сильно было у нее, а Рейтар действительно заслуживал внимательного к себе отношения.

— Хорошо, сынок, — жалостно вздохнула Харита. — Я там буду тебя ждать. Да… а-а как же? Разве мы не вместе все выберем, купим и так далее?

— Дорогая моя девочка, — сказал Ферроль, привлекая ее к себе, — я тебя понимаю, но нет радости в досках и инструментах. Мы сейчас пойдем купим с тобой посуду, провизию, две-три материи для белья, чтобы было тебе занятие; потом снесешь ты водку, пищу и посуду в блокгауз. Там готовь нам всем бродяжий обед.

Немного надо было Харите, чтобы она развеселилась: стоило только утешить ее согласием на задуманные дела. Уже она начала сверкать и сквозь различные «ах» вспомнила: «Сделал ли Рейтар очажок в нише, как я просила?»

Забота об очаге так начала ее грызть, что она примирилась с мыслью идти в блокгауз одна. На ее вопросы Ферроль признался, что не обратил внимания — есть или нет очаг. «Впрочем, я могу сделать его сама, — сказала Харита, — несколько камней, железный лист с дыркой; раз-два и готово. Подожди, я оденусь».

Поспешно убежала она к себе. Легко сказать: «одеться прилично», когда есть выбор вещей, но это очень трудно сделать в положении Хариты. У нее ничего не было. Она прикрепила к шляпе, сшитой из серой материи, голубой бант, белую блузку украсила хотя старым, но хорошо выглаженным ажурным воротником, надела черную юбку, переменила тридцать раз заштопанные чулки на заштопанные раз пятнадцать, причесалась, напудрилась, и у нее отлегло на сердце. Вообще, если Харита оставалась довольна своим костюмом, выражение ее лица совершало все портновские чудеса, старое на ней тогда казалось новым, а бедное — драгоценным. Прикрепив к груди эмалевую овальную брошку, девушка взяла ковровый саквояж и вернулась к отцу; они улыбнулись друг другу и направились за покупками.

Как пришли отец с дочерью к лавке Гальтона, несколько утомленный Ферроль послал телеграмму, дал Харите денег и, оставив ее у прилавка, зашел в бар выпить кружку крепкого пива. Едва он, сев в углу помещения, взял трубку и приготовился отхлебнуть светлой жидкости, как сбоку сидевший человек сказал ему: «Кажется, вы Ферроль? Добрый день».

Обернувшись, Ферроль узнал Гревса, учителя. Смотря поверх очков, костлявый Гревс улыбался, потирая руки. Ферроль ответил поклоном.

— Да, это был неудачный ночлег, — бесцеремонно продолжал Гревс, двигаясь на стуле с видом озябшего. — Жена моя добрая женщина, но у нее, знаете ли, часто болят зубы. Врач обещает, что она родит двух. Надеюсь, вы не откажетесь разделить со мной бутылку вина?

— Я очень занят, — сказал Ферроль, залпом опорожнив поданную ему кружку пива и засовывая трубку в карман.

— Жаль, — продолжал Гревс без смущения. — Мне предстоит здесь работа в школе, так как местный учитель болен. Я приехал с семейством и буду очень рад возобновить знакомство. Как здоровье вашей славной дочурки?

«Бог не допустит, чтобы оно испортилось от твоего вопроса», — подумал Ферроль. Кратко поблагодарив за внимание, он раскланялся и пришел в лавку, где Харита, пунцовая от возбуждения и удовольствия — покупать, смотрела материи, которые показывал ей сумрачный, кроткого вида сын Гальтона, брала муслин, полотно и грубую ткань для рабочей одежды. Зная, что мешать ей теперь нельзя, Ферроль сказал только: «Харита, мы встретимся теперь с тобой на берегу моря. Тащи добычу лишь пока самую необходимую, не забудь водки, табаку и еды. Если будет тяжело нести, найми экипаж; я же пойду на склад строительных материалов».

— Ага, хорошо, — рассеянно ответила девушка, глядя на отца, как бы сквозь слой воды. — Я справлюсь.

Она осталась соображать, мерить и покупать, а Ферроль отправился за досками, балками, толем, инструментами и стеклом.

Когда Ферроль оставил Рейтара, тот немного посидел у стены, а затем приступил к своей тяжелой работе. В одной нише был уже сложен им простой, прочный очаг, и Рейтар даже набил топку древесным ломом, так что Харита могла начать стряпню сразу. К полудню Рейтар выкопал яму для извести, разрыл и уровнял землю внутри будущего дома, убрал остатки камней. Он работал быстро и сосредоточенно, без лишних движений. Выпрямляясь передохнуть, глазами он продолжал искать причину очередного усилия, опережал работу ясным представлением того, как она будет сделана. Когда он задумывался, земля вокруг его ног начинала быстро покрываться розовыми пятнами, как будто воздух метил ее кровью. Эти пятна появлялись на коленях и даже на руках Рейтара. Не осмеливаясь всматриваться в это явление, он спешил снова заняться делом, и пятна понемногу исчезали.