Дина Рубина - Наш китайский бизнес

Осторожность! Сугубая осторожность и медленное - по-пластунски продвижение к заветной китайской кассе.

Я улыбалась, кивала. Кивала, кивала, кивала...

Он широким жестом поводил рукой в сторону книжных шкафов, вскакивал, открывал ту или другую стеклянную дверцу, доставал ту или иную картонную папку, перебирал желтые ветхие вырезки, фотографии, копии документов...

(Аккуратно, невесомо... - говорила я себе... - ползком, замирая то и дело, чтобы не спугнуть ни этих овечек, ни дракона, сторожащего сундук с... драхмами? Что там у них за валюта, кстати, не помню...)

Яков Моисеевич поморщился и сказал:

- Морис, ближе к делу, ради Бога!

Я предостерегающе ему улыбнулась. Потом одарила улыбкой пожилых овечек.

Если уважаемый Морис Эдуардович закончил, я, с его позволения, хотела бы изложить несколько мыслей по этому поводу. Безусловно, "Бюллетень"- уникальное явление в том, какую объединяющую функцию и ля-ля-ля-ля-ля... (Перебежками, нежно, ласково!)

Те драгоценные сведения о жизни неповторимой общности выходцев... и ля-ля-ля-ля-ля. (Невесомо, едва касаясь перстами! На кончиках пальцев!)

Ценнейший материал, который представляют собой воспоминания, публикуемые на страницах... и-ля-ля-ля - три рубля... (Сон навеять, сладостный сон на дракона, и тогда...)

Мы со своей стороны - то есть Совет директоров "Джерузалем паблишинг корпорейшн", готовы взять на себя ответственность за сохранность уникальных материалов... (я, повторяя жест Мориса Эдуардовича, широко повела рукой в сторону книжных шкафов. Так гипнотизер властно насылает на вас сновидение. Кстати, одна из овечек - белая - послушно закрыла выпуклые черные глаза и поникла пожилой кудрявой головой)... и обязаться регулярно публиковать на страницах обновленного "Бюллетеня"...

И тут в переговоры вступил генеральный директор "Джерузалем паблишинг корпорейшн". Он издал свой дикий смешок, столь напоминающий непристойный звук во время проповеди в кафедральной тишине собора, и сказал:

- А нам, татарам, все равно - что е..ть подтаскивать, что ё..ных оттаскивать.

Белая овечка испуганно открыла глаза. Черная тряхнула кудряшками. А я сильно пнула его ногой под столом.

Переговоры побежали живее. Как будто взмокшие от жары (помещение отапливалось, старички грели кости) участники конгресса скинули фраки, расслабили галстуки и закатали рукава рубашек.

Пожилой школьник, тот, что заваривал (и плохо заварил!) для нас чай, принес всем минеральной воды.

Витя, как всегда, лез перебивать собеседников, с чудовищным апломбом нес чудовищную ахинею и с ходу заламывал цены. Старички валились со стульев.

Известно ли уважаемому ЦЕНТРУ, что на современном издательском рынке газеты давно уже верстают на компьютерах, а тот способ, которым делается "Бюллетень"...

- Ничего, ничего, - сказал Морис Эдуардович, - как-нибудь, мы потихоньку, по старинке. В типографии, где выполняют наш заказ, стоит старый добрый линотип...

- Что это за типография? - спросил Витя.

- "Дети Харбина", - невозмутимо отвечал старик. - Мы сотрудничаем с ними тридцать девять лет...

- А когда дети Харбина уйдут в лучший мир? - спросил Витя.

И я опять пнула его под столом. Но он закусил удила, хамил и брызгал слюной на китайцев.

- А заголовки?! - орал он. - Как вы делаете заголовки, виньетки и прочее?!

- Там есть наборная ручная касса.

- Наборная! Ручная!! Касса?!! Ой, держите меня! А трамвайной конки там нет?

В общем, я отбила все ноги об этого идиота. Но, как ни странно, он расшевелил старокитайскую братию, запальчиво живописуя, какие широкие дали, какие интеллектуальные выси придаст полудохлому "Бюллетеню" "Джерузалем паблишинг корпорейшн". Он яростно листал свой ежедневник, в каждом столбце которого было написано: "22.00 - парить ноги!!", изображал поиск телефонов высокопоставленных своих друзей, топал ногами в ответ на малейшую попытку китайцев вставить хоть слово - короче, порвал удила и несся во весь дух. Кстати, в полемике Витя несколько раз цитировал древнекитайского поэта Цао Чжи и кое-что из народных песен юэфу, что вначале произвело на китайцев парализующее впечатление.

(Не забыла ли я упомянуть, что Витя страшно образован? Не боясь показаться тенденциозной, я бы сказала, что он никчемно чудовищно образован. В его памяти, как товары на складе большого сельмага, громоздятся завалы самых разнообразных сведений, например, валяется никому не нужный, как старый макинтош на пыльном чердаке, польский язык. Ежеминутно он спотыкается о свое высшее музыкальное образование, что стоит поперек любого естественного движения, как колченогий табурет, на который и сесть-то опасно... Зачем-то он знает латынь... во всяком случае, читает Лукреция в подлиннике... и все эти дикие сведения невозможно приспособить ни к какому делу, и не приносят они радости ни их незадачливому носильщику, ни тому, на кого он вдруг захочет их обрушить... Поскольку в течение ряда лет мы публиковали в незабвенной нашей, замечательной газете переводы известного китаиста Леонида Черкасского, Витя много чего запомнил самым естественным порядком. Во всяком случае, не могу заподозрить, что к встрече с китайцами он специально учил что-то наизусть.)