Дина Рубина - Наш китайский бизнес

- Госпожа такая-то, с вами говорит Яков Шенцер, председатель иерусалимского отделения общества выходцев из Китая. Будете ли вы столь любезны уделить мне толику вашего внимания?

- В смысле - встретиться? - спросила я, помолчав.

- Если вы будете столь любезны.

- Ладно, - сказала я. - А где?

И мы назначили встречу в одном из любимых мною местечек в центре Иерусалима - в доме доктора Авраама Тихо и жены его художницы Анны.

Яков Шенцер уже дожидался меня за столиком под четырехцветным полотняным тентом на каменной террасе старого дома.

Полуденное время благословенного октябрьского дня: сюда, в маленький парк, едва долетали дорожные шумы двух забитых транспортом и людьми улиц, меж которыми он был зажат, - улиц Яффо и Пророков.

Ветер, погуливая в старых соснах и молодых оливах, гонял вздрагивающие тени по траве парка, по каменным плитам террасы. Я любила и дом, и сад, и эту неуловимую грусть бездетности бывших хозяев, из-за которой, после смерти Анны, дом перешел во владение города и стал музеем.

Собственно, не узнать господина Шенцера было невозможно: на террасе сидела только отпускная парочка в солдатской форме и поодаль - у облупившихся каменных перил - старичок, даже издалека, даже на беглый первый взгляд - из благородных.

Его можно было принять за одного из немногих оставшихся в живых немецких евреев, которые живут в Рехавии, на концертах симфонической музыки сидят с нотами в руках, сверяя звучащее соло кларнета с написанной партией, и по утрам спускаются выпить свою чашечку кофе в такие вот уютные ресторанчики.

Он тоже узнал меня издалека - да я и предупредила, что буду в красном плаще и черной шляпе - хотя пора бы уже, пора оставить эти цвета карменситы.

И по тому, как торопливо он поднялся, как предупредительно отставил второй стул, на который мне предназначалось сесть, - короче, по всему его облику Яков Шенцер представал настолько достойным человеком, что сразу захотелось открыть ему глаза на то, что собой представляет "Джерузалем паблишинг корпорейшн" в настоящем ее виде, и посоветовать держаться от этой компании подальше.

Но я подошла, протянула руку, мы поулыбались, сели.

- Что вам заказать? - спросил он.

- Ничего, - отозвалась я благородно. На вид-то старичок был ухожен, но кто знает - что там у него за пенсия. Счетец обычно подавали здесь уважительный. Ну, хорошо, закажите апельсиновый сок.

- И штрудл?..

Ах, он непрост был, этот господин, он знал это кафе, знал коронные блюда их кухни. Яблочный "Штрудл Анны" подавался здесь с пышным облаком взбитых сливок, на каком обычно сидит, свесив босые ножки, румяный и лысый бог с карикатур Жана Эффеля.

В конце концов, подумала я, почему бы нам и не делать вполне прилично этот их будущий заказ.

- Да, и штрудл, - сказала я благосклонно. - Но для начала откройте мне ваше отчество.

Он задумался и несколько мгновений молчал, словно припоминая.

- Моего отца звали Мойше, Моисей... значит...

- Значит, Моисеевич...

Официант - мальчик, тонкий, как вьюнок, с серьгой в ухе, с оранжевыми, торчащими, как сталагмиты, сосульками волос, разложил перед каждым меню, похожее на партитуру. С обложки мягко улыбалась сама хозяйка дома. Та же старая фотография, что висела на одной из стен зала внизу: женщина сидела полубоком, в широкополой шляпе и мантилье, подперев рукой подбородок и чуть прищурившись от солнца. Анна, кузина и жена знаменитого офтальмолога Авраама Тихо... Знаем мы эти браки, бесплодие родственных чресл... Закончить Венскую школу живописи, до ногтей мизинцев быть европейской женщиной - и всю жизнь писать голые пейзажи унылой Палестины, помогая мужу в глазной клинике.

- Ну, Яков Моисеевич, - сказала я, косясь на стопку желтовато-пыльных брошюр у его правого локтя. - Выкладывайте, что там у вас. Какое-нибудь периодическое издание Союза ветеранов?

- Да, я обращаюсь к вам как к главе "Джерузалем паблишинг".

- Кой черт - глава?! - перебила я. - Всего лишь наемный работник.

Он смешался.

- Но... вы уполномочены вести переговоры?..

- Это - да. Как решу, так и будет.

Собственно, я сказала чистую правду. Я действительно имела скромный статус наемного работника и действительно решала: в какую из предложенных нам авантюр пускаться, а в какую - не стоит. Потому что Витя не ощущал опасности и с огромным воодушевлением лез в первое попавшееся дерьмо.

- Кажется, по телефону я уже рассказывал в двух словах об организации выходцев из Китая... - Яков Моисеевич легким прикосновением сухих старческих пальцев двигал выложенную перед ним салфетку, на которой поблескивали тонкая вилочка для пирожных и чайная ложка. - Это люди, которые значительную часть жизни прожили в Китае, там прошло их детство, юность, молодость, а в тридцатые-сороковые годы они разбрелись по всему миру. В Израиле проживает сейчас около двух тысяч выходцев из Китая.