Святослав Рыбас: Два товарища

- Сумкой? - спросил Пушнин. - Ну и дальше?

- Убежал.

Постепенно настроение у всех выровнялось, пошли рассказы из следственной практики. Беличенко закрыл глаза и сквозь дрему улыбался.

Проехали поселок Тополиный. В окна налетело тополиного пуха. Листья деревьев лоснились, на шоссе лежали полосы яркого света и тени.

Хомичев еще не бывал в колониях, ждал встречи с любопытством и смущением. Он не знал, как относиться к малолетним преступникам.

Их встретил начальник колонии, пожилой полковник с жестким, как показалось Хомичеву, лицом. В окно кабинета была видна верхняя, проволочная часть забора, сквозившая черной сеткой на фоне неба. Светло-серые глаза полковника были задумчивы. Может, он сожалел, что потратил жизнь не на то? В его облике угадывалась властная натура. Нет, вряд ли сожалел. Рядом с ним Беличенко и Пушнин сделались незаметны, он выделил Хомичева и говорил, глядя на него. Полковник не отличался красноречием. Он рисовал картину простыми стертыми словами: "Наша задача использовать педагогическое наследие Макаренко и ликвидировать конфликт между воспитанниками и обществом", "перспектива - готовить к освобождению", "вечерняя школа работает по недельной двадцатиодночасовой программе", "сроки от пяти до десяти лет, убийства, изнасилования, разбой". Несмотря на эти шаблонные фразы, Хомичев слушал с угрюмым вниманием. В глазах полковника было страдание. "Недавно была встреча с нашими бывшими воспитанниками, они отмечали двадцатипятилетие освобождения. Среди них директор завода, доктор физико-математических наук, прорабы, тренеры, инженеры".

- Вы считаете нашу систему наказания достаточно жестокой? - спросил Пушнин, словно продолжая прошлый спор с Хомичевым.

- Вопрос перевоспитания человека никогда не решался с позиции силы. Я и мои коллеги придерживаемся этого принципа.

- Ясно, - кивнул Пушнин (Хомичев вспомнил его латынь о Карфагене). - А кого у вас больше, городских или сельских?

- В основном дети из промышленных районов. Из сельской местности единицы. - Полковник поглядел на часы. - Еще урок не закончился. Здесь подождем или пройдемся по территории?

Спустились на первый этаж, в цех, где на токарных станках работали колонисты. Подростки были наголо стрижены, одеты в черные спецовки с небольшими белыми треугольниками на груди, в которых стояли две строчки, фамилия и номер отряда. Они смотрели на приезжих с интересом, но как бы издалека.

В жилой зоне, походившей на городок воинской части, были разбиты цветники, оборудованы спортивные площадки. В школе шли занятия первой смены. Нужный ему парень писал сочинение. На стенах висели фотографии бывших воспитанников.

Приезжие осмотрели школу, спальные корпуса и вернулись в кабинет начальника колонии.

Беличенко спросил, что делают подростки в свободное время. Полковник ответил с досадливой усмешкой:

- Мы заорганизовали каждую свободную минуту, чтобы всегда они были чем-то заняты. А как по-другому?

- Наверное, так и нужно, - сказал Пушнин. - Но все-таки жалко. Дети.

- Дайте им по стакану водки - увидите, какие это дети! - возразил Хомичев. - Мне тоже жалко, но не такие они паиньки...

- Слава богу, что у нас есть жалость, - сказал Беличенко. - Если бы не было, надо было бы переучиваться.

Полковник кивнул и чуть улыбнулся.

- Вы добрый человек, - сказал ему Беличенко.

- Когда как, - ответил он и обратился к Хомичеву: - Пора. Сейчас приведут Андросова. Что ему грозит?

- Пока ничего. Но за ним, кажется, стоял кто-то из взрослых: машина требовалась для квартирной кражи.

- Что ж... Андросов парень упрямый, интуитивный, не пытайтесь сразу подавлять его.

- С чего вы так решили? - спросил Хомичев.

- С подростками нужен особый такт. Не лишне это напомнить.

Ввели высокого парня в черной робе, начался допрос. После первых анкетных пунктов и предупреждения об ответственности за дачу ложных показаний, Хомичев отодвинул в сторону лист бумаги и как будто задумался. Андросов сидел, держа руки на коленях и опустив лобастую голову с оттопыренными ушами.

- Какая тема сочинения была? - спросил Хомичев.

- Про лишнего человека, - улыбнулся Андросов. - Знаете, Онегин, Печорин...

Округлые, еще припухлые скулы и подбородок сохраняли в его лице отсвет недавнего детства. Не было заметно, что он помнил ранний вечер, когда угнанная Андросовым "Волга" вылетела на тротуар у городской библиотеки, и убила трех человек: двух женщин и ребенка.

- Да, Онегин, Печорин, - повторил Хомичев. - Брат тебе привет передает. - Он полез в стоявший на полу портфель, положил на стол большой конверт с фотографиями, связку автомобильных ключей и отдельную фотографию мальчика лет двенадцати. Сдвинул эту фотографию на край и занялся конвертом.