Михаил Садовский: Унисоны (Книга стихов)

Но время не вернуть назад.

1998

x x x

Слышно стрелок движенье

Не времени бег

И ворчание утренней каши.

За окном утекает

Разнузданный век,

Унося биографии наши.

Быстротечнее дни,

И мельчает любовь,

Стали мели,

Где были глубины,

И обманчив по-прежнему

Снежный покров

Дорогой среднерусской равнины.

1998

x x x

Уходит век без славы и наград,

И силятся разгневанные боги,

Назначив неспроста планет парад,

Скрыть в вечности печальные итоги.

Но в вышине опять рассеют зло

Осколки обезвреженной планеты,

И прорастут они, чтоб тяжело

Искали те же вечные ответы.

Окружности никак не распрямить

И уповать напрасно на везенье,

Одна лишь память, тоненькая нить,

Связующая тленье и цветенье.

1995

x x x

Прогресс без всякого стесненья

Идет по душам и телам.

Среди людей все шире мненье,

Что он страшней чем дикость нам.

А тем, кто выживет на свете,

Когда мы будем век кончать,

За окончание столетья

Медали надо выдавать.

1998

x x x

Прыжок безумный затяжной,

Не чую тверди под собою,

Мы рождены одной весной,

А связаны одною болью.

Все несбыванья, все "потом",

Неверьем безразличны стали,

И ожидание кнутом

Уже сумеет быть едва ли.

Так горек и так прост итог,

И сожаление не гложет:

А все ли сделал то, что мог,

Да и хотел ли сделать, может...

Для плута наступает час

В обмна день, а мы устали,

И это время в самый раз

Отдать, чего не наверстали.

Так долго ранняя весна

С трудом переползает в лето,

Что обманула всех она,

Лишь почки - ни тепла, ни света.

Обратно невозможен путь,

Рывок, прижаты мы к преграде,

Но не по силам нам чуть-чуть...

Перешагнут нас те, что сзади.

1995

x x x

Если дни разложить, как шпалы,

И по ним провести мой путь:

Взлеты, горести и опалы...

Только в завтра, как заглянуть.

Вот уперлась в меня дорога.

Снова риск - не глухая кладь.

Только мне бы узнать, как долго

Будет в спину меня толкать.

И какою отметит метой,

Где венок менять на венец.

Все пока по дороге этой

Ездят только в один конец...

1983

x x x

На волю вышли лица и наряды

за много лет накопленные им,

из плена плоской памяти другим

кому в укор, куому-то, как награды.

Но страшно среди них себя найти

в стыде и боли горького сравненья,

что нам дают минуты откровенья

в конце неисправимого пути!?.

Тут не собрать уже, не починить,

не склеить, не вернуть, не сделать снова,

прожитое за плоскостью былого

бессмыслено и хаять и чернить...

На что такая емкость зеркалам?

Зачем их так беречь, и что в них прока?

Жестока плата так за взгляд пророка,

что никогда не расплатиться нам!

1997.

x x x

Перемешали небыли и были

меж них напрасно не ищи черту,

спасибо вам, что вы на свете жили,

что вы ценить умели красоту.

Музей - ваш дом - разграблен и запущен,

в нем бой часов, свидание картин,

другие ныне ад и рая кущи,

чистилища кровавый карантин.

И кажется: в тревожной анфиладе

сейчас мелькнет шуршащий кринолин

и благородством горечь дней разгладит

под бой часов под взглядами картин.

1997

x x x

Исчезли сотни стран в огне,

Душа завалена вещами,

Как прежде книга книг вполне

Серьезно о любви вещает.

Все, что построено, сгорит,

Задумайся - увидишь: скоро

Еще оплавится гранит,

И станут облаком озера.

Нетленно то, в чем тела нет,

Извечно дух страшил тирана,

О площадях других планет

Еще мечтать землянам рано.

Уходят города во тьму,

Пусть некому почистить сутки,

Слова бессмертны потому,

Что выражают предрассудки.

1992

x x x

Еще остались старые пруды,

не переделанные парки,

в зеленом зеркале воды

ворот разрушенные арки.

Фундамент, где стоял господский дом,

церквушка робкая с подклетом.

Тут тишина зимой и летом

и благолепие кругом.

Настоян на достоинстве покой,

изящны старые аллеи,

и неожиданно белеет

сквозь ветви флигель над рекой.

Остатки давних славных дней,

но сколько в них очарованья,

как ясно в них иносказанье

следов смятенья и страстей.

Как полно жили здесь, в глуши!

Уже минуло два столетья

и сквозь какие лихолетья!

А не убило их души!

Спасибо, предки милые, за то,

что просто вы на свете были,

что жили здесь, что просто жили

и так дышали красотой.

Вхожу в затерянный негаданно в лесах

неподражаемый Акрополь,