Михаил Садовский - Унисоны (Книга стихов)

Через век, через тысячу лет,

По истории странной подвода

На пути без конца и примет.

x x x

В Озерках горят дома

Вековой постройки,

На пожаре кутерьма,

Перерыв на койке...

Бродит Бродский под окном,

Ходасевич ходит,

Пушкин с пушкой - в полдень гром,

Эхо не находит.

Достоевский достает,

Пьет чаек Чайковский,

А на Невском идиот

Ищет нос майорский.

Скачут кони, львы рычат,

Фрески, маски, доски,

Барельефы для внучат

Мизерны и плоски..

Першпективы, купола,

Ворота, решетки,

Божья матерь, чья взяла?

Контуры нечетки...

У излучины реки

С подставной Авроры

Разбежались морячки

Все на заговоры.

Белый выбелил в ночи

Серебром останки,

Не умчались палачи

В табор на тачанке.

Задохнулись митинга,

И филон Филонов

Не хрипатит ни фига

Ни с каких балконов.

Киров бросился кирять

Из пуантов потных,

Жданов не желает ждать

Скрип засовов плотных...

Ягужинский стылый дух,

Некрасив Некрасов.

Страсти фитилек потух

На трухе матрасов.

x x x

Как от дружбы дойти до любви.

Креслом бил зеркала режиссер.

И все кутался Храм на крови

В бесконечный ремонта узор.

Чилинзелли в окно заглянул,

Бестолково трубили слоны.

А мне слышался нежный Катул,

А им снились об Африке сны.

Не взирая на вывески лет,

На их красный партийный резон,

Во дворцах по полуночи свет

И хрустальный напоненный звон.

У Ани`чкова в красном дому

К Белосельской спешили на бал,

Угоревший в картежном дыму

Пушкин руку Россет подавал.

Их движения тень не легла

За решетки тельняшечьих лет,

И поганая власть не смогла

Воспаривших загнать в турникет.

Днем отсюда инспектор ходил

К Демени и спектакль принимал,

Он из марионеток удил

Большевистским чутьем криминал.

Но на вывеске каждой кресты

Жирно ставил хозяин былой

И бросал в опохмелку висты,

И в года, как в Неву, с головой.

Словно видел убогий конец

Неподкупно жестокий возврат.

По истории верный гонец

Возвращает беспечных назад.

x x x

Что за "Красная стрела",

Что за горькие дела,

Проводница убирала

Чай в стакане со стола.

Кутался в туман перрон,

Обреченно обнажен,

И Глиэр всегда готовый

Заводил свой грамофон.

Ни пролетки, ни такси,

Как обычно на Руси,

Встретят, если ты на кресле,

А проводят - не проси.

В электрическом луче,

Как в ночном параличе,

Шпиль один горит воспетый,

Лямка сумки на плече.

А на тихой Моховой,

На подушке пуховой

Досыпает сон Обломов

Непробудный, роковой.

Дек.1998

x x x

Прожил век, не зная покоя,

Пролетели годы, трубя.

Счастье, ты из себя какое?

Под конец бы взглянуть на тебя...

И заметил бывалый ветер,

Усмехнулся ехидно: -Ишь!

Где-то есть ведь оно на свете!

Ну, не тут - так там поглядишь!

- Ветер, ветер! - Мне так не светит!

Надо здесь - не живется вспять!

И про счастье хотел бы детям

Правду я до конца сказать!

1983

x x x

Слова растеряли, быть может,

Поступки зато обрели,

И совесть все яростней гложет

За все неустройства земли.

С годами трудней примириться

С неодушевленным концом,

И что, невзирая на лица,

Нам вечность заглянет в лицо.

И, не проявляя участья,

Проставит нам буднично лит,

А то, что не ведал ты счастья,

Нисколько твой век не продлит.

1983

x x x

В бесконечном караване

От восхода до заката,

Кто убит, а кто тут ранен,

Не замечена утрата.

На ходу тебя оплачут,

Кто идет с тобою близко,

И они же все оплатят

От носков до обелиска.

Но прошли, и нет возврата,

Топотня неумолимо

Может быть, была утрата?

Караван проходит мимо!..

По незнанью и от лени,

Презирая равнодушно

Мысли о переселеньи,

Ожидающем все души.

Только желтой пыли тучи,

Да жалельщики в опале,

На зубах песок скрипучий,

Будто тоже закопали.

В бесконечном караване

От восхода до заката

Похоронен и едва ли

Переселишься куда-то...

1983

x x x

Я так привык к своему дому.

Я так привык к своим детям.

Я так привык к своей жене.

Мне так хорошо с этим небом,

Мне так хорошо с этим ветром,

Мне так хорошо с этим солнцем.

Почему же я должен покинуть их?

Почему же я должен знать об этом?

Почему я должен так жить?.

1982

x x x

Обыденность всесильна, как пехота,

В нас прочно занимает рубежи,

Она, как королевская охота,

И жертва точно на нее бежит.