Андрей Саенко - Бездна

- Так ты, Влад, значит, не выбирался никуда ни вчера, ни в субботу?

- Нет, а зачем?

- Ну как же, праздник твоего города. Конечно, это также нерационально, как и Храм Христа Спасителя, но это же только форма. Все равно это остается настоящим праздником.

Влад усмехнулся. Рядом с ними оранжевый дворник размеренно мел свернувшуюся от влаги в небольшие глинистые комочки грязь.

- Когда ты отмечаешь праздник с большим количеством ничем не объединенных с тобой людей, - ответил Влад, - на следующий день ты вынужден выметать из своей души оставшийся после праздника хлам. И ты знаешь, иногда это лопнувшие воздушные шарики, а иногда и использованные презервативы, и в этом случае понимаешь, что тебя никто по-настоящему не любит, а каждый раз предохраняются.

- Почему ты вдруг заговорил об этом? - Сашка испугался, что Влад прочувствовал и вторую часть его, Сашкиных, опасений. Но Влад, кажется, просто попал в точку с образом.

- Просто я не люблю тусовки, и чем они больше, тем больше я их не люблю.

Некоторое время ребята шли молча. Влад всегда знал, когда надо помолчать, чтобы Сашка собрался с мыслями. Это свойство, которое трудно было переоценить в человеке, и очень хорошо, если такой человек у тебя есть. Впрочем, Сашкин обеденный перерыв кончался, и очень скоро работа вновь засосет его до конца дня, резко изменив Сашкины представления о пространстве и времени по сравнению с этим моментом неторопливого разговора. Безобразный Эйнштейн!

- Мы вчера смотрели шоу Жана Мишеля Жарра, - заговорил, наконец, Сашка, - ты слышал что-нибудь про это шоу?

- Ты меня знаешь, Саш, само слово "шоу" заставляет меня стараться знать о нем как можно меньше.

- Но ты все равно знаешь об этой акции, так?

- К сожалению, да. Я ведь не в тайге живу, иногда смотрю телевизор, слушаю радио... Он что-то там с МГУ проделывал?

- Да, точно. И мы вчера это смотрели из Лужников. Знаешь, жутковатое зрелище. Старое здание университета, основанного вообще бог знает когда... вдруг покрывается росписью лазерных татуировок. И это делает иностранец, француз. Я все понимаю, но почему-то у меня возникают ассоциации с надругательством над могилой. Когда я смотрел все это, сначала вспомнился гиперболоид инженера Гарина. Мне в какой-то момент показалось, что все рушится. Стало просто страшно. В этом было... что-то сатанинское: ночь, темнота, московская святыня и какой-то электронный шабаш иноверца.

Влад выслушал Сашку, секунду словно рылся в памяти, и, наконец, заговорил:

- Не могу сказать, что я полностью разделяю твои чувства, но мне, по крайней мере, понятны твои эмоции. Ты возможно будешь удивлен, но мне кажется, твое восприятие этого действа базируется на традиционной православной христианской доктрине, и то, что ты чувствуешь, имеет глубокие корни в твоих генах и твоем подсознании.

- Православное христианство? Что ты имеешь в виду?

- Ты не обращал внимания на то, как православные отмечают Вербное Воскресение -- Вход Господен в Иерусалим? Традиционно это Крестный ход с массой народа. И каждый человек несет зажженную свечу. Но при этом люди не пытаются сложить все эти огни в один большой "костер революции". Каждый несет свою свечу, свою веру. Когда вера рассеяна огоньками свечей в миллионах, ее труднее задушить, чем залить водой один большой костер. Знаешь, почему так? Потому что православие говорит: Бог в тебе. Значит, и праздник в тебе. Нет необходимости собираться большими группами и уверять друг друга, что праздник наступил и уж теперь-то точно весело. Если праздник наступил внутри тебя, ты его празднуешь и все. Ты, конечно, можешь поделиться радостью с другим, но поймет тебя только тот, у кого тоже праздник внутри. Если много незнакомых людей собираются вместе, значит они не в ладах сами с собой, и для того, чтобы убедить себя, что это не так, они пытаются убедить в этом окружающих. Ты понимаешь, о чем я говорю?

- Да, что-то похожее мы обсуждали с Нелей. Она говорила: чем больше общность, тем абстрактнее связи. То есть, наиболее конкретная, полная связь может установиться между двумя людьми.

- С моей точки зрения не совсем так. Наиболее конкретная связь может установится внутри самого человека, поскольку он является замкнутой системой.

- А как же проблема одиночества?

- Эту проблему выдумали безбожники. Человек, внутри которого Бог, не может быть одинок по своей природе. Чаще наоборот, люди мешают друг другу. Вот говорят, трудно найти свою половину. Я думаю, это потому, что, как правило, такой половины нет. А счастливые семьи, влюбленные голубки, - это частью вранье и показуха, а частью исключения из правила, которые, как известно, лишь подтверждают его.