Юрий Слёзкин - Козел в огороде

Получив такой решительный отпор, начальник милиции Табарко запил, Добржанский выписал себе из Берлина вязаный жилет, а Коля Егунов самозабвенно отдался футболу, примкнув к местной комсомольской команде, и даже заразился ее духом пренебрежения к обаянию личности, хотя бы такой дерзостной и гениальной, как Сонечка Близняк — Нибелунгова тож.

На сей раз почтальон Клуня появился в кондитерской поистине как вестник из греческой трагедии. Огромный, златокудрый, босой, с жезлом, чуть что не увитым лаврами (Клуня всегда ходил с большой березовой суковатой палкой, вырезанной им самолично по росту), с ременной сумкой у чресл, он остановился на пороге, освещенный сзади пламенеющим солнцем и потому как бы окруженный сиянием, и обвел присутствующих торжествующим, всепокоряющим взглядом. Невольно все обернулись в его сторону, и до этого шумная и веселая компания, окружавшая Сонечку Нибелунгову, настороженно притихла. Но Клуня, видимо, хотел выдержать марку. Он снисходительно кивнул головой и, подойдя к стойке, попросил «стаканчик шипучей водички». Выпив сельтерскую единым духом, крякнул, выложил на прилавок пятак, сдержал подступившую икоту, скромно прикрывши рот ладонью, и только тогда проговорил, ни к кому в частности не обращаясь:

— Так сидите себе, значит…

— Сидим,— отвечал Добржанский, похлопывая себя по заграничному, в зелено-желтых шашках, жилету,— посиживаем, товарищ Клуня.

— Ну и помогай вам попова кобыла,— снисходительно вымолвил вестник, присаживаясь на краешек незанятого мраморного столика, доставая кисет и свертывая из махорки поплюйку {11} 11 Поплюйка — папироска. .

— А ты все бегаешь? — не унимался Добржанский.— Оно без капелюша-то {12} 12 Капелюш (у к р.) — шляпа, шляпка. ( Примеч. верстальщика :) В авторской орфографии и в комментарии Ст. Никоненко неточность: правильно — капелюх (у к р. шляпа); шляпка (женская) — у к р. капелюшка. на солнышке опасно — мозги растопит.

На это двусмысленное замечание все приготовились услышать весьма недвусмысленный ответ Клуни, зная его несдержанный прямой характер. Однако на сей раз почтальон пропустил мимо ушей направленную в него стрелу, как бы давая этим понять, что у него имеется нечто более поражающее, чем пустая словесная перепалка. Он даже улыбнулся себе в бороду и с видимым наслаждением пустил из ноздрей густой клуб дыма.

— Конечно,— сказал он,— кому в хате ховаться, а кому по свету шататься… кому рыбу удить, а кому ее с чужого улова варить…

Подготовив аудиторию такой присказкой, Клуня выпрямился, далеко откинул руку с дымящейся поплюйкой, точно бы держа факел, и обратился уже непосредственно к начальнику милиции, находившемуся среди компании:

— А известно ли тебе, товарищ Табарко, какие дела делаются в нашем городке?

— Что же такое в нем делается? — улыбаясь спросило начальство.

— Вот то-то и есть,— возвышая голос и переведя торжествующий взор на Сонечку Нибелунгову, от любопытства полуоткрывшую пунцовые губы, возгласил Клуня,— то-то и есть, что вы все ничего не знаете, а мне первому все известно, и я могу каждое происшествие самолично удостоверить.

Тут все наперерыв стали просить Клуню рассказать новость и не томить присказками.

Почтальон уговорам поддался и передал историю исчезновения Алеши, изобразив ее так в точности, как ее «видел своими очами» Никипор.

— Ах, как это изумительно! — воскликнула Сонечка.— Совершенно эпизод из монтажа гениального Грифитца… {13} 13 Грифитц (Гриффит) Дейвид (1875—1948) — американский кинорежиссер; в кино с 1907 г.; наиболее известные картины «Рождение нации» (1915), «Нетерпимость» (1916), «Сломанные побеги» (1919). У него тоже сначала наплыв, потом крупным планом какое-нибудь животное, потом диафрагма и тьма… прелесть!

— Да-а,— согласился Добржанский, пошевеливая бровями и глядя на носки своих охотничьих сапог,— да-да… это действительно… история крайне аллегорическая…

— Чепуха,— перебил его решительный Табарко,— ерундовина. Ну, пропал козел, и шут с ним… Охота вам придавать значение…

— Но позвольте, однако, а как же прикажете понимать спасение Алешей товарища Кастрюлина? — спросил Добржанский.— Или этот факт тоже вздорный?

— Базарные сплетни, вот что,— не сдавался Табарко.

— Ну, это ты брешешь,— вошел наконец в разговор Клуня, до той поры как бы дав аудитории передышку.— Ты при знаменитом случае в нашем городе не был, так ты и молчи. А я самолично удостоверяю, что случай такой произошел как факт, и Алешу каждому честному гражданину нашего города обидно потерять ни за что. Только сейчас в городе паника, потому что как он Алеши лишился, так в тот же час у него другой объявился.