Марианна Баконина - Школа двойников (1 и 2 части)

- Что, что с вами? - Вопрос она задала почти машинально, уже не ожидая ответа.

Мужчина повернул к Лизавете голову, веки его дрогнули.

- Значит, они все-таки откроют школу двойников!

- Что? - ошалело переспросила Лизавета.

Ответом было молчание. Молчание, в котором присутствовала какая-то страшная тайна. Тайна, несущая смерть. Ведь человек в бежевом костюме умер или вот-вот умрет. Но Лизавете отчего-то померещилась цепочка, в которой это была не первая и не последняя смерть. Может, потому, что слишком алым был шелк скатерти, так быстро превратившейся в саван.

НА ПРИВИВКУ ПЕРВЫЙ КЛАСС

Через несколько минут появились лекари, причем не в белых халатах, а в голубых "пижамах". Они уложили рухнувшего на носилки и немедленно скрылись в неизвестном направлении.

"Что с ним? Куда его унесли?" - растерянно хлопала ресницами Лизавета. Рядом крутился не менее растерянный Глеб. Их успокоил пришедший вместе с врачами Валерий Леонтьевич:

- Это местные врачи. Здесь на втором этаже медпункт. Выборы дело нервное, непредсказуемое, люди в Думу лезут с ослабленным здоровьем. Вот для них и держат бригаду кардиологов.

- Но этот человек, кажется, умер... - заикаясь, пролепетала Лизавета. Она искренне не понимала, почему доктора столь быстро и безмолвно утащили мужчину в бежевом костюме. В таком темпе действуют рабочие сцены, когда надо за минуту сменить декорации за кулисами. Буфетчики тоже сработали оперативно. Рассыпавшиеся стаканы убрали, скатерть опять постелили на стол. Никаких следов.

- Они даже не спросили, что, собственно, с ним случилось. Не взяли стакан, из которого он пил, не поинтересовались, сколько человек выпил и с кем. Если это инфаркт... Если он умер от инфаркта... - Лизавета не успела закончить фразу, ее остановил пренебрежительный взгляд маститого журналиста. Петюня Рюмин заметил этот взгляд и не преминул вмешаться в разговор:

- Я и не знал, Лизонька, что ты такая слабенькая, даже со склонностью к истерии. - Рюмин, проработавший бок о бок с Зориной почти два года, прекрасно знал, что когда Лизавету называли "Лизонькой", она превращалась в фурию.

- Я тоже решил, что он скончался, - вступился за даму Глеб из "Огонька". Лизавета поблагодарила его взмахом ресниц. Впрочем, она и сама могла за себя постоять.

- Ты уже пришел в себя, Петюня? Я-то думала, придется за нашатырем бежать. Ты замер, прямо как жена Лота. Очень походил на соляной столб.

- Не горячитесь, молодые люди, - примирительно сказал Валерий Леонтьевич. - Да, Нинель, где наши годы, наши страсти... - Он элегически вздохнул. - Я, честно говоря, понятия не имею, что случилось с этим товарищем. Я даже не знаю, господин он или товарищ. И это странно. Вообще-то я имею представление практически обо всех здесь присутствующих, с годами обрастаешь знакомствами...

- Он умер, я уверена.

- Лучше было бы поинтересоваться у докторов.

- Так идемте! - Лизавета не любила откладывать дела в долгий ящик. Где тут...

- Не порите горячку. Не хватало еще завалиться в медпункт шумной ватагой! - оборвал ее старший товарищ по перу. - К тому же, чтобы проникнуть в служебные помещения Центра, такой вот аккредитации мало. Валерий Леонтьевич дотронулся до запаянной в пластик карточки на груди Лизаветы. - Обещаю все разузнать и рассказать вам. Но при одном условии ответьте, почему вы так всполошились?

- Не знаю... Просто это же ЧП. Вы сами сказали, люди здесь нервные. Это может пригодиться и для репортажа - инфаркт на выборах и так далее.

Лизавете не хотелось рассказывать всем присутствующим о последних словах подвыпившего толстяка.

- А-а-а, - многозначительно протянул Петюня Рюмин и не поверил. Остальные приняли Лизаветино объяснение без комментариев.

А она, даже когда всех пригласили в зал, чтобы послушать окончательные цифры по Дальнему Востоку, вспоминала странного мужчину в бежевом костюме. Он так печалился об утраченных идеалах, а когда ему стало плохо, вместо вполне уместной патетической фразы вспомнил какую-то школу двойников. Лизавета не переставала удивляться. Слова о молодежи, которая не должна топтать прошлое, были бы куда уместнее. Ведь он так горячился, что его даже удар хватил.

Но школа... Двойников... Казалось, тень тайны повисла над большим залом парламентского центра. Лизавета всю ночь вспоминала эти два загадочных слова.

А ночь после выборов была долгой. Утомленные журналисты и не менее утомленные политики второго ряда уныло слонялись по просторным залам и фойе. Ежечасно их собирали в зале, чтобы поведать, как проголосовали Иркутск, Пермь или Вологда. В перерывах народ перемещался в буфет. Так что толпа голодных и жаждущих не редела.