Марианна Баконина - Школа двойников (1 и 2 части)

- Ясно. Раз не интересно, значит, не интересно. Пока!

Лизавета заторопилась - Славик уже вышел из зала. Но Глеб не отставал:

- Вы в буфет? Тогда я с вами. Здесь действительно уже все сказано. Кстати, ты напрасно поджидала Валеру-лысого в зале. Посещать открытые для всех пресс-мероприятия ниже его достоинства. Он специализируется на закулисных тайнах, вхож в высшие сферы, говорильня вроде этой - не для него.

- Тогда зачем он здесь? - обернулась Лизавета.

- Ты что, не заметила его "виповскую" карточку? - Глеб потрясающе умел удивляться. - Это мы ходим-бродим с кусками картона! - Он дотронулся до своей аккредитационной карточки, которая ничем, кроме порядкового номера, не отличалась от Лизаветиной. - Такие феньки, с точки зрения Лысого, фиговые листки для чернорабочих. Аристократы должны появляться на тусовках вроде сегодняшней лишь как особо важные персоны или как почетные гости. Усекаешь?

Лизавета кивнула.

- Извини, мне надо догнать Славика. Так где же можно найти этого Лысого? Странная, кстати, кличка. Я что-то не заметила особой лысины, он скорее седой...

- Ага. И страшно гордится своей благородной шевелюрой. Вот его и стали дразнить "лысым". Идем, я тоже в буфет. Вполне вероятно, что Валерий Леонтьевич там, если, конечно, его не пригласили на рюмку коньяку в узком кругу избирательных начальников.

Очереди в буфете не было - пьющие, наверное, уже утомились, а едоки сидели в зале. Лизавета окинула буфет внимательным взором. Кроме них, посетителей было всего четверо - юная целующаяся парочка в джинсах и свитерах, низенький старик с дорогущим фотоаппаратом и в обсыпанном перхотью пиджаке и человек лет тридцати с непроницаемым лицом, по виду либо брокер, либо дилер.

- А кто он такой, этот Валерий Леонтьевич? - возобновила разговор Лизавета, когда все трое удобно устроились за дальним угловым столиком.

Глеб не торопясь отхлебнул пиво, слизнул пену с губ, потом недоумевающе посмотрел на соседку.

- Ты что, с луны свалилась? Он же председатель Ассоциации независимых журналистов!

Лизавета ответила равнодушно:

- Я и городское-то начальство толком в лицо не знаю, а ты... Он еще чем-нибудь знаменит?

- А как же! Валерий Леонтьевич был одним из тех, кого размазала по стенке Маргарет Тэтчер. Может, помнишь? Или ты в те времена еще в детский сад ходила?

- Я даже в детском саду следила за текущим моментом.

Теперь Лизавета поняла, почему благообразное лицо Валерия Леонтьевича показалось ей знакомым. То интервью, во время которого Железная Леди остроумно и по существу отвечала на агрессивно-бестолковые вопросы трех лучших советских журналистов-международников, интервью, доказавшее всю беспомощность отечественной репортерской традиции, забыть было попросту невозможно.

- Он действительно очень влиятельный человек, - улыбнулся Глеб. Так что можешь гордиться его давешними комплиментами.

- Слушай, ты часом не знаешь, где могут пить коньяк лица, допущенные к телу и приближенные к дворцовым тайнам?

- Все-таки хочешь отыскать Валеру? Пустой номер, он, скорее всего, уже ушел.

- Тогда давай сами разузнаем, что случилось с тем дядькой!

- Зачем? - почти шепотом спросил Глеб.

Лизавета растерялась.

- Я даже не знаю, что сказать. У нас журналисты, может, и не готовы трое суток не спать, трое суток шагать ради нескольких строчек в газете. И за сенсациями, особенно двоякими - за которые не то похвалят, не то уволят, - охотятся с ленцой. Но, по крайней мере, у нас в городе не принято открыто расписываться в том, что тебе, журналисту, начихать на сбор информации, что от скандальных происшествий и таинственных убийств тебя тошнит и что ты предпочитаешь кружку пива пенного священной пахоте на информационной делянке!

- Красиво говоришь! Прямо-таки Аркадий! - Лизавета и Глеб окончили среднюю школу, а после университет примерно в одно время и беседовали на одном языке. Неизвестно, как приняли бы представители следующего поколения цитату из Тургенева. Лизавета же поморщилась, она тоже читала произведения Ивана Сергеевича, в том числе и те, что включены в школьную программу.

- Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей Родины проще всего отречься от всего под предлогом "не говорить красиво"! Ты как хочешь, а я попытаюсь прорваться!

- Куда?

- В медпункт. Хотя бы для того, чтобы выяснить, жив этот человек или нет и как его зовут. А ты допивай! Идем, Славик! - Лизавета решительно направилась к выходу из буфета.