Роман Сенчин - Нубук

- Машина с квартирой вместе потянут в лучшем случае тысяч на двадцать... - полушепотом продолжал соображать Володька, - склад можно пересдать, но это вообще копейки... Да-а, попал так попал...

Издали - стук кулаком в железо двери. Это к нам. Володька дернулся, на лице полудетская растерянность, почти испуг... С полминуты, как обложенные преступники, мы смотрели друг на друга, потом он, очнувшись, велел:

- Открой.

Я направился нехотя, зная, что ничего хорошего пришедший нам не принес, а скорей всего наоборот. И за дверью - Джон.

Они очень друг на друга похожи. Оба одинаково невысоки, ширококостны, крепки в походке, у обоих короткие русые волосы, оба предпочитают темные тона одежды; оба в общении обычно сдержанны, почти сухи... И сейчас, в момент беды, выражение их лиц тоже было схожим - и Джон, как и Володька, ошарашенно-мрачен, убит, шрам на его щеке сделался заметнее, розовее, чем обычно. Движения тоже будто у обваренного - вялые, в каждой мелочи чувствуется усилие. Так и кажется, что вот-вот целые куски мяса начнут отслаиваться, отваливаться от костей...

- Привет. - С невольной брезгливостью и, кажется, даже презрением я посторонился. - Проходи.

Джон тяжело перешагнул через порожек, потопал в офис.

Потом они с Володькой долго и нудно выясняли отношения. Не орали, не бесились, для этого у них, наверно, не было уже энергии, но их как бы спокойный тон пугал больше крика. Я сидел в уголке, пил чай, стараясь не чмокать; хотелось курить, и было страшно встать, пройти по помещеньицу обнаружиться... Волей-неволей приходилось слушать.

- Есть шанс, что его найдут? - вроде совсем равнодушно спрашивал Джон.

Володька таким же голосом отвечал:

- Дали понять: если найдут, тем более с деньгами, то можно считать, что они на нас с неба упали.

- А как это все получилось? Как вот так он мог взять двести с лишним тыщ и уйти?

- Я перевел сумму в один банк, а он должен был снять ее и отнести в другой, буквально через дорогу. Я переводил ведь как физическое лицо, а этот банк принимает только от фирм... С ним был мой человек, и прямо у дверей банка этот... араб прыгнул в машину, и водила тут же рванул. Было все подготовлено. Человек сразу заявил, стали искать...

- Тэк-тэк... В общем, Вэл, я хочу, чтоб ты вернул мои семьдесят тысяч.

- Хм... - Володька на секунду покривил губы. - Я теряю почти в три раза больше... С таким же успехом я мог бы у тебя требовать мои двести.

- Но ты меня втянул в это дерьмо.

- А кто ж знал, что так получится?

Теперь усмехнулся Джон и тоже коротко, картонно:

- Вэл, мы не в детском саду.

- Слушай, я тебя не тянул. Предложил, дал расклад по этому делу, ты согласился. Вложил четверть суммы. Теперь начались напряги - и я у тебя стал крайним. У тебя своя голова есть.

- Да, ты меня убедил, что дело стоит того, что без палева. А получилось, что сразу...

- В любом случае мое положение в три раза хуже твоего. Я должен вон людям почти сорок тысяч, полякам - тридцать.

- Я тоже должен...

- Ладно, в общем-то, ничего пока на сто процентов не ясно. Завтра я лечу туда, буду разбираться на месте.

Джон скептически покачал головой:

- Давай, давай. - Потом вдруг прищурился: - Слушай, а почему у тебя склад пустой? Где товар? Сейчас же самое время торговать. И осень не за горами...

- А что? - И Володька тоже сузил глаза; оба они теперь напоминали зеркальное отражение друг друга - они вглядывались один в другого, стараясь что-то уловить, прочесть, разгадать. - Избавился от старья, освободил место. Все деньги вложил в это представительство, за офис там дал залог, за квартиру...

- Да? - Кажется, Джон не поверил ни слову. - Ты смотри, я тебя, если что, и под землей найду. Ловко ты придумал, кажется...

- Что - придумал?

- Так, посмотрим, - отвел Джон взгляд, покрутил головой, точно бы запоминая обстановку, затем поднял руку, сбросил из глубины рукава на запястье часы на свободном стальном браслете. - Поговорили.

- Поговорили... - Володька переменил позу, кресло жалобно поскрипело. - И, слушай, не надо меня ни в чем подозревать, выдумывать там... Мы оба попали в большое дерьмо и как-то будем выбираться.

- Ну-ну.

Володьку, кажется, вывело из себя это угрожающее нуканье, но он промолчал, лишь лицо его напряглось сильнее и глаза стали еще колючее.

Я мысленно торопил Джона уйти, ведь очевидно было - им обоим уже нет сил сдерживаться. А Джон продолжал сидеть, молчание затянулось, и казалось, оно обязано кончиться или дракой, неуклюжей, беспощадной, искренней дракой, или же улыбкой и таким же каким-нибудь искренним: "А помнишь, как повеселились мы в этом Дубае! Как на водном мотике рассекали! А Макс-то, помнишь, ха-ха!"