Яков Шехтер - Личная 'интифада' Ишаягу Райсера

Честно говоря, ругаться со стариком Шае совсем не хотелось. Чтобы добрать злости, он зажмурил глаза и попытался представить его бороду под Райкиным одеялом. Ничего не получалось. Вообра-жение, обычно столь услужливо поставляющее всякие аппетитные сцены, вдруг забуксовало. Обнажённая Райка существовала в нём совершенно отдельно от стариковской бороды и совместить их Шая так и не сумел. Устав бороться с непослушной фантазией, Шая приоткрыл глаза и кротко произнёс:

- Все мы в Его руке. Сколько Посылает, столько и хорошо.

- Хорошо, что вы это понимаете, - сказал старик и, заканчивая спор, открыл книгу Псалмов.

Следующим утром Шаю повезли на операцию. Было страшно, но интересно. Оперироваться ему ещё не доводилось, и, перед тем как врач начал вводить в вену наркоз, Шая твёрдо решил не поддаваться. Сосредоточенно уставившись на большую операционную люстру, висевшую прямо над головой, он принялся ждать.

- Спокойной ночи, - сказал врач.

Сразу после его слов внешние плафоны люстры вдруг поехали к её центру, сходясь в одну сверкающую точку, слегка запершило в горле, и вдруг - всё исчезло.

Очнулся Шая в палате. Его трясло и било от озноба, каждое движение отдавало нестерпимой болью внизу живота. Просунув руку под одеяло, Шая обнаружил три пластмассовые трубки выходящие из повязки, и чуть не заплакал от обиды на врачей и жалости к несчастному себе.

" Сволочи, - думал он, - только подпусти их к беззащитному телу... А с тобой, Раечка, я ещё посчитаюсь!"

Прошло несколько дней, наполненных страданиями и кровавой мочой из трубочек. Казалось, так будет всегда; прошлый мир с его тревогами и мелочной суетой отодвинулся куда-то далеко в сторону. Но рана начала подживать и в один из вечеров, Шая, к своему собственному изумлению, снова сцепился с соседом по палате.

- Всё псалмы почитываете, - спросил он с нескрываемым ехидством. Серьёзная, видать, книга, коль никак не можете одолеть?

- Я не читаю, - ответил сосед, - я молюсь.

- Тогда зачем по шпаргалке, - удивился Шая. - Обращайтесь к Б-гу своими словами.

- Есть такая профессия - адвокат, - сказал сосед. - Слышали, наверное?

- Ещё бы, - Шая горестно покачал головой. - Сколько они с меня посрывали за всякие ничтожные бумажки - до сих пор шкура горит!

- Тут, - сосед погладил страницы, - бесплатные ходатайства лучшего адвоката. И не в налоговое управление, а к Судье Судей. Кста-ти и вам, - он махнул рукой в сторону свисавших из-под Шаиной кровати мешочков с кровавой мочой, - не мешало бы попросить о милости.

- Давайте книгу, - сразу же согласился Шая. - Хуже не будет, а лучше - кто его знает...

Он взял из рук соседа Псалмы и принялся за чтение. Увы, но Шая почти ничего не понимал: в ульпане его обучали совсем другому ивриту. Пролистав несколько страниц, он сумел расшифровать толь-ко одно предложение:

- Пусть Твоя дубинка меня успокоит.

Смысл такой просьбы полностью ускользал от Шаиного сознания. Возвращая книгу соседу он удивленно отметил:

- Не знаю, чего вам не хватает в жизни, но просить утешения дубиной, по меньшей мере, странно.

- Представьте себе ребёнка, - ответил старик, - который потерялся в лесу. До самой темноты он бегает с плачем между деревьями и к ночи оказывается в глухой чаще. Уже слышны вой и клацанье зубов, как вдруг - раз-два-три - кто-то бьет его по щекам и начинает громко ругать.

- Папа, папочка, - радостно кричит ребёнок. - Наконец ты нашёлся!

- Тут всякий обрадуется, - философски заметил Шая. - Чем волку в зубы, дешевле два раза по физиономии.

- Так и человек, - продолжил сосед, - иногда получает удар, но в нём видна рука Неба. Есть Отец, а значит есть порядок и смысл, и в этом - утешение.

Шая нащупал под одеялом три тёплые трубки и погрустнел.

- Вот вы, - не унимался старик, - делаете вид, будто Всевышнего не существует. А это для Него хуже любой "интифады".

- Так значит, Он решил напомнить о себе, - вскричал Шая. - Напомнить и утешить! Нечего сказать, очень оригинальный способ. И кто Его просил утешать меня подобным образом, мне и без Его хлопот было вполне хорошо.

- Вот это и плохо, - ответил старик. - Может, именно потому вы здесь и оказались.

Шая отвернулся к стене и замолчал. Раз-два-три, раз-два три, - перебирал он тёплый пластик трубок, и в таком же ритме прожитая жизнь плыла перед его глазами. Вальском промелькнули, закружились юные годы, где-то за поворотом исчезла молодость, мечты, желания. Что оставалось, кроме тяжёлой и нудной работы, борьбы за каждый грош, болезней и огорчений? Призрак старости, утыканный шишками раковых опухолей, уже трепетал, качался над изголовьем. Шая шмыгнул носом, раз, другой, третий, горячие слёзы любви к несчастному себе покатились из глаз и, перекатываясь через переносицу, тихо заскользили по бороде.