Александр Шленский - Туалет 'Торжество ультракоммунизма'

Александр Шленский

Туалет "Торжество ультракоммунизма"

Дорогие потомки! Если вы не станете совершеннее и чище, мудрее и человечнее, чем мы, то идите вы к черту!

Альберт Эйнштейн

С тех пор как ультракоммунизм одержал безоговорочную победу на территории всей страны, жизнь во многом изменилась. Было покончено с аномальными явлениями прошлого, и жизнь обрела прочные рамки и твердый порядок. Многие вещи изменились в корне. Например, дома стали строить цилиндрической формы, высотой в сорок этажей. Каждому индивиду пожизненно выделялся жилой сектор в одном из цилиндрических домов, а слова "квартира" и "комната" были запрещены к употреблению и внесены в список запретных слов, которые надлежало забыть в течение двух поколений.

Если индивид хорошо проявлял себя на коммунистическом производстве и в быту, его жилой сектор расширялся за счет соседей - особый механизм автоматически сдвигал стену по радиусу на определенное число угловых градусов. Иногда стена могла сдвинуться настолько, что индивид средней длины мог улечься поперек сектора, лишь слегка согнувшись. Отстающих и неуживчивых, напротив, наказывали. Стены секторов, занимаемых этими индвидами, автоматически сдвигались, и могли сдвинуться так, что индивид средней ширины мог с трудом стоять в самой широкой части своего сектора, сдавленный стенами, у самого отверстия спуско-подъемной шахты. Наказание это именовалось "сужением жизненного угла в воспитательно- методических целях".

Стоять целый день в секторе с суженным до предела жизненным углом было тяжело и опасно - можно было случайно заснуть и свалиться вниз, в спуско-подъемную шахту, где на самом дне торчал острый и длинный штырь фиксатора подъемной кабины. Уже не одного наказанного индивида, заснувшего по преступной небрежности, сняли с этого штыря и отправили на фабрику переработки белковых субпродуктов. На эту фабрику направляли всех, кто не подавал признаков жизни. На фабрике привезенный материал использовали для приготовления корма. Слово "похороны" было запрещено к употреблению и внесено в список запретных слов, которые надлежало забыть в течение двух поколений.

Рабочие сутки имели постоянный и неукоснительный распорядок. Работать было принято по ночам. Сутки начинались с вечера и кончались вечером. Каждый вечер индивиды перемещались из жилого сектора на производство, а утром возвращались назад в свой жилой сектор. Днем всем индивидам надлежало спать в жилом секторе. Слово "выходной" было запрещено к употреблению и внесено в список запретных слов, которые надлежало забыть в течение двух поколений.

В каждом жилом секторе располагался строго один индивид. В жилых секторах категорически запрещалось срать, размножаться и принимать пищу. Все эти общественно-необходимые операции в нерабочее время полагалось проделывать в общественном туалете. Туалет, обслуживающий юго-западную группу секторов, располагался в рукаве подземного коридора, соединявшего жилые секции с производственными и складскими помещениями. Все передвижения и перемещения производились по подземным коридорам - выход на поверхность был строго воспрещен, да и самих выходов давно не существовало, все они были замурованы. Что делается на поверхности, и почему туда нельзя выходить, никто не знал, да и знать, в общем, особо не хотел.

Почувствовав определенный позыв на низ, я согласно инструкции, нажал на кнопку грязно-коричневого цвета. В ответ на вызов, к моему жилому сектору номер 2745-ЮЗ с лязгом и скрежетом подошла подъемно-опускная кабина. Я зашел в кабину, чувствуя как скопившийся кал подпирает промежность. Кабина начала опускаться вниз, вибрируя и раскачиваясь. В транспортно-переходном коридоре светили грязные неоновые лампы, пахло мокрым цементом, мочой и ржавчиной. Я подошел к большому проему с надписью "Туалет "Торжество ультракоммунизма". Двери в проеме не было. Дверей вообще нигде не было, а само слово "дверь" было запрещено к употреблению и внесено в список запретных слов, которые надлежало забыть в течение двух поколений.

В туалете существовала определенная последовательность процедур. Перед тем как начать срать, полагалось принять одну порцию корма. Слова "пища" и "еда" не были запрещены к употреблению, но считалось, что слово "корм" наилучшим образом отражает общественный характер питания и его трудовую направленность. Я подошел к ржавому железному столу, к которому была приварена общественная миска, и нажал на кнопку кормораздатчика. Кормораздатчик выплюнул в миску одну порцию полужидкого корма, которую индивид со средней емкостью желудка съедает зараз. Я взял рукой часть корма и отправил в рот. Корм был едва теплым и на вкус сильно отдавал дерьмом тем самым, которое в данный момент ломилось наружу через мой задний проход.