Александр Шленский - Унылые заметки о несовершенстве мира ввиду отсутствия баланса

Я сидел и молчал, ссылаясь на головную боль, но когда дама в розовом платье с кричащими цветами на нем стала говорить, что Высоцкий - это обычный алкоголик и личность выраженно истерического склада , и непонятно, отчего все так с ним носились и продолжают носиться, я не выдержал и вступился за барда. Я его дома слушаю в наушниках, потому что жена его не выносит. Дама продолжала разносить Высоцкого во все корки, упирая на свой авторитет психиатра. Тут я не выдержал и вмешался, напомнил, что Гай Юлий Цезарь был эпилептик, Ван Гог и Чюрленис - шизофреники, Оскар Уальд и Гаршин страдали маниакально-депрессивным психозом, Чайковский был педерастом, но ведь мы Чайковского "любим не за это", как сказано в анекдоте. И в остальных мы тоже любим не их болезни и пороки, а их талант, их гениальность. Бетховен и Лермонтов был страшными психопатами, Есенин был алкоголик, и Довлатов тоже. Но ведь психически больных - масса, а талантливых людей мало, а гениев - вообще кот наплакал. И когда врач принижает гения на основании диагноза - то мне жалко медицину, что в ней работают такие недалекие люди. На меня зашикали и супруга забила ногой по моей ноге под столом. Оказалось, что эта недалекая психиатриня в нелепом платье и была та самая именинница, ради которой все собрались. Супруга теперь со мной не разговаривает, но это меня мало трогает. Меня гораздо больше огорчают собственные мысли, например о том, кто меня будет лечить, если у меня станет плохо с головой. Вообще психиатрия - омерзительная область знания, а вернее, незнания. Ну конечно, бывают серьезные проблемы с головой, связанные с нервами, гормонами, генами, еще чем-то сугубо медицинским. Но ведь есть и гораздо более тонкая материя - есть тоска и неудовлетворенность жизнью, вызванная отнюдь не болезнью, а несовершенством этой жизни, желанием сделать ее более гармоничной, более разумной и счастливой. Эта тоска требует выхода в творчестве, в самосовершенствовании, в желании жить более возвышенной жизнью. Но как об это можно сказать такой тетке, сидя на приеме? Она ведь и слов-то таких не знает, и никогда не поймет, о чем ты ей говорил, а напишет "бред" и пропишет амитриптилин или чего похуже. Можете себе представить - человек страдает от всей той дурости, которую видит вокруг и желает сделать мир более разумным и возвышенным, а ему прописывают амитриптилин. И он пьет амитриптилин, который глушит его праведную тоску, и продолжает ходить на ту же работу и жить с той же женой. Наверное, это меня и ждет в ближайшем будущем. Стоит мне заикнуться дражайшей супруге о своей тоске, как она поведет меня по знакомству вот к этой самой даме, ниспровергательнице Высоцкого. Я буду страшно упираться, но придется пойти. А уж она постарается ради подруги хорошо меня вылечить, чтобы в другой раз не выступал. Очень грустно, если так действительно произойдет. Наверное, острота восприятия жизни и глубина мышления, свойственная гениям и многим душевнобольным людям, как и все прочее, имеет какую-то грань, перешагнув которую, начинаешь испытывать острую боль, и чем дальше заходишь за эту грань, тем боль сильнее. Знать бы ее, эту грань, и уметь бы балансировать на ней, не заходя в запретную зону. Но как найти этот баланс? Опять та же проблема. Мировое несовершенство, и в том числе несовершенство самого человека - это отсутствие баланса, это вполне очевидно.

DD/MM/YYYY

Ну вот, опять Америка кого-то бомбит, на этот раз Югославию. А в России и без бомбежки хватает всего. Я, конечно, личность глубоко асоциальная и еще более аполитичная. Мне на все это вобщем наплевать, за исключением одной детали, которая меня волнует сильнейшим образом. Это мысль, или скорее заморочка такого плана: индивидуальная судьба и ее перипетии, маленькие драмы, трагедии, победы, поражения, восторги и разочарования, на фоне грубой и неизбежной силы, которая крушит и ломает судьбы в миллионных масштабах, теряют всякий смысл и значение, как жизнь отдельно взятого муравья под солдатским сапогом, когда взвод идет в баню через лес. Понятно, солдатам надо мыться, но и ведь и муравей тоже хочет жить! Эта чуждая и враждебная сила давит не неизбежностью смерти, смерть - она так или иначе неизбежна, человек смертен, более того он %внезапно смертен%. Но эта сила давит своей циничностью, выходящей за рамки всякого понимания. Циничность ее не в отрицании жизни как физической реальности, а в отрицании всякого смысла в жизни, что еще гораздо страшнее, в отрицании сложных и возвышенных чувств, романтики, философии, разума, телеологии, прогресса, гуманизма, любви, да всего чего угодно человеческого, то есть всего того, ради чего только и стоит жить.

Читать дальше