Эльмира Ахундова - Алиовсат Гулиев - Он писал историю

Мысль проста и лежит на поверхности: если хочешь, чтобы твой язык признали наравне с остальными, необходимо развивать национальную культуру, науку. А этого не сделаешь, ограничивая себе доступ к информации, с одной стороны, и возможность распространения своих достижений на иных языках - с другой.

Вторая беда. Уйдя от русского языка, нынешние молодые люди еще не пришли к подлинному азербайджанскому языку. Достаточно почитать выходящие в Азербайджане русскоязычные газеты, послушать русскоязычные программы национального телевидения, и вы захлебнетесь в безграмотной и косноязычной "смеси французского с нижегородским".

Гениальность Алиовсата Гулиева проявилась в том, что, будучи патриотом до мозга костей, жившим и работавшим во имя одной главной цели - служения Азербайджану, он вовремя понял необходимость изучения русского языка и освоил его так, что часть своих трудов писал только на русском. Алиовсат муаллим понимал, что только тогда они могут стать достоянием огромной аудитории, получить признание не только в Азербайджане, но и во всем Советском Союзе.

Юноша дорвался до кладезя знаний - книг! Он упоенно погружается в учебу. Главный объект его устремлений, конечно, история. Он пропадает в библиотеках, читает книги по истории Азербайджана, истории России. Причем, несмотря на материальные трудности, он выкраивает из скудной студенческой стипендии деньги на покупку книг. Особый интерес вызывает в нем новая история Азербайджана. Но он изучает не только этот период: люди, знавшие Алиовсата Гулиева в молодые годы, поражаются тому, как он смог в столь короткое время изучить всю историю Азербайджана.

Трудолюбие и жажда знаний, помноженные на бесконечную любовь к истории, дали свои плоды. Как это было в школе и педучилище, Алиовсат Гулиев и в университете выделяется среди своих однокурсников умением схватывать все на лету, остротой ума, глубиной постижения предмета. Он - всеобщий любимец не только среди студентов, его знания признают и преподаватели. Его уважают и ценят. Именно поэтому, когда грянула война, ректорат обратился в военкомат с ходатайством не призывать Алиовсата Гулиева как особо выдающегося студента и активного общественника на фронт. Это ходатайство было удовлетворено.

Из автобиографии Алиовсата Гулиева:

"В первый же день объявления войны - 22 июня 1941 года я подал заявление о приеме в партию, о чем хранятся соответствующие документы в архиве бывшего Ворошиловского райкома комсомола г. Баку. Но прием мой в партию, по не зависящим от меня причинам, задержался, и лишь в начале 1943 г. я вступил кандидатом в члены КПСС".

Это был поступок молодого и патриотически настроенного человека, который в трудный для страны час хотел заявить о своей активной позиции.

Сейчас трудно сказать, какими мотивами руководствовались работники райкома комсомола, задержавшие почти на полтора года вступление Алиовсата Гулиева в партию. Можно лишь догадываться и сопоставлять. Можно вспомнить, что в их семье был человек - Сейфулла Гурбанов, объявленный "врагом народа", что жена его, тетя Алиовсат муаллима - Разия ханум, в то время находилась в заключении как член семьи врага народа. И если вспомнить, что освободили Разию ханум из заключения лишь в 1943 году, то вполне естественным покажется и то, что сразу после этого, в начале 43-го года Алиовсат Гулиев был принят кандидатом в члены КПСС.

Впрочем, отказ в приеме в партию в 1941 году не охладил пыла молодого человека. Он всецело поглощен одной страстью - жаждой знаний.

Из воспоминаний академика И. Алиева:

"Читал он адски много. Но это были только книги по истории. Остальные проблемы его, честно сказать, мало интересовали. Так вот, на третьем курсе он уже прекрасно знал историю и мог спорить даже по проблемам русской истории. И часто спорил со мной, хотя я считал, что знаю русскую историю лучше него, потому что у меня была возможность больше читать на русском. Мы спорили с ним, и я чувствовал, что этот вопрос он знает лучше меня.

При том, что я был книгочеем, меня поражало, что он читал больше меня. А ведь русский он знал тогда хуже, чем я. Я, предположим, прочитаю одну книгу, а он за это же время полкниги, потому что читать ему было труднее. То и дело звонил мне: "Алиев, а как это слово переводится на азербайджанский?" - и я ему переводил. Но на третьем курсе он уже прилично мог говорить на русском. При этом если не знал чего-то, не боялся показать. Скажем, разговариваем на людях, он о чем-то говорит, мог прервать себя и спросить: "Алиев, как это будет на русском?" И требовал, чтобы я исправлял его, если он говорил неправильно".