Василий Шукшин - Наказ

Василий Шукшин

Наказ

Молодого Григория Думнова, тридцатилетнего, выбрали председателем колхоза. Собрание было шумным; сперва было заколебались - не молод ли? Но потом за эту же самую молодость так принялись хвалить Григория, что и самому ему, и тем, кто приехал рекомендовать его в председатели, стало даже неловко. Словом, выбрали.

Поздно вечером домой к Григорию пришел дядя его Максим Думнов, пожилой крупный человек с влажными веселыми глазами. Максим был слегка "на взводе", заявился шумно.

- Обмыва-атъ! - потребовал Максим, тяжело привалившись боком к столу. А-а?.. Как мы тебя - на руках подсадили! Сиди! Сиди крепко!.. - он весело смотрел на племянника, гордый за него. И за себя почему-то. - Сам сиди крепко и других - вот так вот держи! - Максим сжал кулак, показал, как надо держать других. - Понял?

Григорий не обрадовался гостю, но понимал, что это неизбежно: кто-нибудь да явится, и надо соблюсти этот дурацкий обычай - обмыть новую должность. Должность как раз сулила жизнь нелегкую, хлопотную, Григорий не сразу и согласился на нее... Но это не суть важно, важно, что тебя - выбирали, выбрали, говорили про тебя всякие хорошие слова... Теперь изволь набраться терпения, благодарности - послушай, как надо жить и как руководить коллективом.

Максим сразу с этого и начал - с коллектива.

- Ну, Григорий, теперь крой всех. Понял? Я, мол, кто вам? Вот так: сядь, мол, и сиди. И слушай, что я тебе говорить буду.

Григорий понимал, что надо бы все это вытерпеть - покивать головой, выпить рюмку-другую и выпроводить довольного гостя. Но он почему-то вдруг возмутился.

- Почему крыть-то? - спросил он, не скрывая раздражения. - Что за чертова какая-то формула: "крой всех!.." И ведь какая живучая! Крой - и все. Хоть плачь, но крой. Почему крыть-то?!

- А как же? - искренне не понял Максим. - Ты что? Как же ты руководить-то собрался?

- Головой! - Григорий больше и больше раздражался, тем более раздражался, что Максим не просто бубнил по пьяному делу, а проявил убежденность и при этом смотрел на Григория, как на молодого несмышленыша.

- Головой я руководить собрался, головой.

- Ну-у!.. Головой-то многие собирались, только не вышло.

- Значит, головы не хватало.

- Хватало! Не ты один такой умница, были и другие.

- Ну? И что?

- Ничего. Ничего не вышло, и все.

- Почему же?

- Потому что к голове... твердость нужна, характер.

- Да мало у нас их было, твердых-то?! От кого мы стонали-то, не от твердых?

- Ладно, - согласился Максим. Спор увлек его, он даже не обратил внимания, что на столе у племянника до сих пор пусто. - Ладно. Вот, допустим, ты ему сказал: "Сделай то-то и то-то". А он тебе на это: "Не хочу". Все. Что ты ему на это?

- Надо вести дело так, чтоб ему... не знаю - стыдно, что ли, стало.

Максим Думнов растянул в добродушной улыбке рот.

- Так... Дальше?

- Не стыдно, нет, - сказал Григорий, поняв, что это, верно что, не аргумент. - Надо, чтоб ему это невыгодно было экономически.

- Так, так, - покивал Максим. И, не задумываясь, словно он держал этот пример наготове, рассказал: - Вот у нас пастух, Климка Стебунов, пропас наших коров два месяца, собрал деньги и послал нас всех... "Не хочу!" И все. А ведь ему экономически вон как выгодно! Знаешь, сколько он за два месяца слупил с нас? Пятьсот семьдесят пять рублей! Где он такие деньги заработает? Нигде. А он все равно не хочет. Ну-ка, раскинь головой: как нам теперь быть?

- Ну, и как вы?

- Пасем пока по очереди... Кому позарез некогда, тот нанимает за себя. Но так ведь дальше-то тоже нельзя.

- А где этот Климка?

- Гуляет, где! Пропьет все до копейки, опять придет... И мы опять его, как доброго, примем. Да еще каждый будет стараться, как накормить его получше. А его, по-хорошему-то, гнать бы надо в три шеи. Вот тебе и экономика, милый Гриша. Окончи ты еще три института, а как быть с Климкой, все равно не будешь знать. Тем более что он - трудовой инвалид.

Григорий поубавил наступательный разгон, решил, что, пожалуй, стоит поговорить повнимательней.

- Погоди. Ну, а как бы ты поступил, будь ты хозяин... то есть, не хозяин, а...

- Понимаю, понимаю. Как? Пришел бы к нему домой, к подлецу... От него дома-то все плачут! "Вот что, милый друг, двадцать четыре часа тебе: или выходи коров пасти, или выселяем тебя из деревни". Все.

- Как же ты так? Сам же говоришь, он инвалид...

- Нам известно, как он инвалидом сделался: по своей халатности...

- А как?

- На вилы со стога прыгнул. Надо смотреть, куда прыгаешь.