В Слепцов: Спевка

- Что-с? Ну-с, опять сначала! помните, что я сказал: говорком, баса, не рубить, не рубить! - кричал регент, когда певчие снова начали "верую".

- Павел Иваныч, что вы рычите? Кого вы хотите испугать? Митька, не гнуси!

"...бога истинна от бога истинна, рожденна, несотворенна..."

- Legato * оттяни! Брось! Бас, расходись! Павел Иваныч, трубой!.. "Им же вся бы-ша-а!.." Что ж вы стали? Ах ты боже мой! Что мне с вами делать? А глядите же, глядите сюда! На мне ничего

__________

* Legato - связно (ит.).

не написано...- кричал регент, отчаянно тыкая пальцем в ноты.

Певчие уныло смотрели на него; вновь поступивший альт, бессмысленно вытаращив свои косые глаза, пугливо приседал и прятался за других. Регент начинал горячиться. В это время кто-то из дискантов дернул другого за ухо, и вследствие этого между ними сейчас же началась ссора.

- Иван Степаныч! - жаловался один из самых задорных, - с Митькой петь нельзя, он все сопит-с.

- Митька!

- Чего изволите?

- Ты что делаешь?

- Я - ничего-с, - отвечал новый альт.

- Я те дам - ничего. Стань сюда! Ты у меня будешь баловаться. О господи! Вот мука-то! Зачем вы сюда ходите? А? Скажите на милость! Хороводы водить - сели девки на лужок? Ах, боже мой! Петька, сыщи трубку!

Регент опять начал ходить по комнате и взъерошивать себе хохол. Дискант бросились за трубкой и по этому случаю опять устроили драку; остальные певчие разбрелись по комнате.

- Полоумный черт! - ворчал про себя шершавый бас, свертывая из нотной бумаги папиросу. - Право, черт. Что выдумает!..

В углу сели два баса и один тощий, чахоточный тенор.

- Я, братцы мои, - говорил один из басов, - нынче четыре службы отмахал. Вот как! В горле даже саднит. Как драл, то есть ни н что не похоже. У вздвиженья у ранней пел; там отошлая к успению: Милость мира еще захватил. Потом позднюю у знаменья да на похоронах апостола читал. К знаменью пресвятыя богородицы очень уж Кузнецов просил. "Приходи, говорит, беспременно: мы дьякона допекаем; пособи!" ну, и допекли же мы его. То есть так мы этого дьякона разожгли - мое почтенье! Он выше, а мы ниже. Он, знаешь ты, старается вонмем повыше взять, чтобы евангелие не с октавы начинать, потому голосишко плохонький, а мы как хватим слава тебе, господи целым тоном вниз, он и сел. "Во время о..." - и подавился. С первого слова задохнулся как есть. А Кузнецов, черт, стоит, богу молится, точно не он; так-то усердно поклоны кладет. Я просто чуть не лопнул со смеху. Батюшка гневается... Боже ты мой! Дьякон после евангелия пришел на клирос и говорит: "ну, уж, говорит, дай срок: я тебе механику подведу". А что он ему сделает? Наплевать.

- Что ж батюшка-то смотрит? - спросил чахоточный тенор.

- А ему что? Он говорит: я, говорит, за этого дьякона никогда заступаться не намерен. Ну, значит, и валяй!

У окна еще одна кучка. Несколько человек обступило одного тенора и расспрашивает его о похоронах.

- Ну, что же, весело было?

- Что и говорить.

- Чайных-то много ли дали?

- Что чайных? До чаю ли тут! Купцы сначала всё сидели так, смирно, всё больше про божественное, о смертном часе всё рассуждали, а потом это как набузунились, - бабы-то, знаешь ты, по домам разошлись, - купцы сейчас в трактир; и нас туда же - песни петь. Что тут было! Ах! То есть, я вам скажу, не роди ты мать! Мальчишек даже всех перепоили. Одной посуды что побито страсть! А сирота-то, сирота, что после купца покойника остался, - с горя да в присядку. "Валяй, кричит, барыню! Вот, говорит, когда я праздника дождался!.." Всю ночь курили; "преподобную матисивуху" раз десять заставляли петь. Нынче утром в осьмом часу домой вернулись. Вот мы как!

- Да, брат; это похороны, - не без зависти заметил один бас. - Это не то что как на той неделе мы чиновника венчали. Эдакая подлость! Только успели вокруг налоя 3 обвести, сейчас спать. Скареды-черти! Хоть бы по рюмочке поднесли; даже на чай не дали. Сволочь!

- Как вам не стыдно! - срамил между тем регент одного тенора. - Вы, кажется, не в кабак пришли: не можете себе пуговиц пришить, спереди всегда у вас расходится...

- Ну, по местам! По местам! - снова раздается голос регента, кончившего распекание. - Куликов! "Тебе поем". Дишкант, не шуметь!

Певчие опять стали в кучу; регент сел за фортепьяно.

- До-ми-ля. Pianissimo * . Раз!

- Те-бе по-ем, те-бе бла...

- Стойте! сколько раз мне вам повторять? Что вы делаете, а? Что вы делаете? я спрашиваю. Скворцов, что вы делаете?

Скворцов задумался.

__________

* Pianissimo - очень тихо (ит.).

- Как что? Пою-с.

- Что вы поете?

- Тебе поем-с.

- А я вам говорю, что вы дрова рубите.