- Конечно! - хмыкнул доселе молчавший Митя. - Что ему веревочка? Поиграл и надоело. Может быть, ему подложить куда-нибудь монетку?
- Монетку? - к удивлению и радости Мити бабушка просияла. - Надо попробовать!
И положили монетку - под батарею парового отопления, пять рублей.
А следующим утром видят: брошка лежит себе, сверкает на оттоманке, а пятерку - словно слизнула языком потусторонняя всеядная корова.
- Надо же! - радовалась семья. - Ты у нас, Митька, просто умник!
- Умник, - проворчал призадумавшийся папа. - Если он... этот... войдет во вкус...
А взрослые, приходится признать, частенько оказываются правы. Аппетиты призрака росли, да и вещи-то начали пропадать все дороже и дороже. Про бабушкину веревочку никто уже не вспоминал, и Митя лично спалил эту ветошь на газовой конфорке. Разумеется, семья не разорилась и даже близко не стояла к подобному бедствию. Домовой не зарывался, он честно брал то десяточку, то двадцатку - ну, не свыше полтинника, но зато исправно, не пропуская ни дня. Звали, конечно, батюшек и мамушек; некий лозоносец пообещал квартире скорый распад на молекулы, но денежки капали. Митя богател.
В одну прекрасную ночь он проснулся от того, что кто-то легонько трогал его за плечо. Митя приподнялся на локте и увидел, что в изголовье стоит с насупленным лицом дедушка ростом сантиметров в пятьдесят, с белой бородой и в тельняшке до полу.
- Отдай веревочку, - потребовал старичок.
Митя зажмурил глаза, перекатился на другой бок и натянул на голову одеяло.
- Отдай веревочку, - пробухтело над самым его ухом. Цепкая ручонка схватила край одеяла и оголила Митю полностью. - Отдай, тебе сказано.
- Зачем она вам, - пискнул Митя, не пытаясь даже выяснить, с кем же таким он ведет разговор. Он не успел выйти из возраста, в котором верят всему увиденному и услышанному.
- Нужна, - ответил дедушка упрямо.
- Зачем нужна?
- Нужна, и все. Не твоего ума дела, - дедушка сердился все пуще и пуще.- Твоими монетками да бумажками не удавишься!
Митя, забившись в угол кровати, не сводил с него глаз. Уголки его губ быстро подрагивали.
- Так вам веревочка удавиться нужна? - спросил он шепотом.
- Удавиться. Привалишься спиной, подсунешь голову, потянешься к свету хр-ррр! ... - Старичок, вспоминая доброе, огладил бороду, заулыбался.
- А..а дальше?
- Экий дурной! Дальше - снова живу, понял?
- Так, - Митя стиснул кулаки, решая, звать ли на помощь.
- Не зови, - посоветовал дедуля. - Ты же спишь. Давай веревочку.
- Веревочку... так вон, в шкафу... их там много! Возьми, сколько хочешь!
Старик в исступлении плюнул, растер лаптем дымящийся плевок.
- Хитер ты, а глуп. Мне та, та веревочка нужна! Какая была! У меня с ней хрящи горловые сроднились.
- Но... дедушка, ту веревочку я сжег. На плите. Извините меня, пожалуйста. Я не нарочно. Вы бы мне раньше сказали...
Седая борода дедули сама собой распалась надвое, отчего дохнул наевшийся праха рот.
- Твоя забота, отродье. Буду прятать. Покуда не отыщешь, буду прятать.
- Так сгорела же...
Но старичок пропал. Мите хотелось зайти на кухню, попить воды, но он не мог пошевелиться - так и просидел, не шелохнувшись и глядя перед собой, до самого рассвета. И дальше сидел: с петухами в его семье не вставали.
Утром же выяснилось, что бабушка куда-то ушла. Приперла ивовым прутиком входную дверь, замок не защелкнула, и ушла - в чем была, в ночной рубахе, латаной-перелатаной. Потом семье объясняли, что у слишком старых людей такое случается и называется дромоманией, склонностью к бродяжничеству. Походит, поищет в лесах травки, покушает грибков с черникой - глядишь, и вернется. Но в розыск, раз такое дело, заявили. А в розыске, естественно, выслушали.
- Наверно, наша бабушка была колдунья, - серьезно шепнула Мите Каринка. - Смотри: ушла - и больше ничего не пропадает.
- Да ну тебя, - огрызнулся Митя, думая про себя, что в словах сестренки что-то есть. Бабушка, судя по всему, притягивала к дому всякие неприятные вещи. Они словно чувствовали в ней нечто родственное.
Каринка надулась.
- Тогда давай в прятки играть, - сказала она строго. - А то я папочке скажу, что ты со мной грубо разговариваешь.
Митя закатил глаза и глубоко вздохнул. Бог с ней, как-никак - старший брат, да и от невеселых мыслей отвлечемся.
- Чур, я первая! - завизжала Карина. - Не подглядывай!
- Добро, - кивнул Митя солидно. Как будто он не знал, где искать.
Он вышел в прихожую, уткнулся в стену и начал отсчет:
- Десять...девять...
Читать дальше