Алексей Смирнов - Когти вперед

Я наспех оделся, вышел на улицу, остановил такси. Жотова, накрашенная, сидела за баранкой. Я промямлил адрес, отвернулся и стал смотреть в заляпанное грязью окно. По тротуару спешили прохожие, и я насчитал штук двадцать знакомых лиц.

7

В институте, несмотря на позднее время, кипела работа. Как произвести множественное число от фамилии "Нагнибеда"? В общем, они туда-сюда сновали, а взад-вперед носились Жотовы. Других сотрудников я не встретил и мысленно взывал: "Апельцын! Милый, родной Апельцын! Как мне тебя не хватает! Я просто мечтаю встретить тебя, выходящего из сортира. Ты можешь, сколько тебе захочется, брызгать на меня полуржавой водой, ты можешь даже не мыть рук совсем - я все равно их горячо пожму, и даже расцелую. Где ты, любимый Апельцын? На кого ты меня покинул? "

Поднимаясь по лестнице, я вцепился в перила. Навстречу мне спускался пятнадцатый или семнадцатый Нагнибеда, одетый в щегольский итальянский костюм. Такой еще недавно носил именно Апельцын, и никто другой. На Дмитрии Никитиче костюм сидел, простите за избитое сравнение, подобно седлу на корове. Не помню, как я добрался до кабинета патрона. Я ожидал увидеть за дверью что угодно, но там ничего сверхъестественного не нашлось. При моем появлении Дмитрий Никитич встал из-за стола и подобострастно взглянул на расположившегося рядом аудитора.

- Да, Дмитрий Никитич, вы нас оставьте ненадолго, - кивнул тот. - Очень нас обяжете.

Нагнибеда, стараясь не встречаться со мной глазами, протопал мимо и выскользнул в коридор. Я стоял и рассматривал его собеседника. Этого не должно было случиться, но я чувствовал, как улучшается мое настроение, потому что аудитор не был ни Нагнибедой, ни Жотовой. Невысокий дородный мужчина предпенсионного возраста, изрядно лысый, с седыми височками, в роговых очках.

- Прошу садиться, - пригласил меня он, указывая на стул. Каким-то образом он угадал мое постоянное место, которое я неизменно занимал во время многочисленных летучек и планерок. Правда, благодарности он не дождался, поскольку мои коготочки если уж вылезли, так вылезли.

Аудитор сцепил на животе пальцы, откинулся.

- Я сразу расставлю точки над "i", - обрадовал он меня. - Аудитор - это я так, пользуясь случаем, заодно. Раз уж пришел, не грех и нос, куда не нужно, сунуть. Истинная цель моего визита иная, я приехал взглянуть на прототип. Я имею в виду уважаемого Дмитрия Никитича. Моя фамилия Райце-Рох. Я профессор.

- Очень рад, - ответил я и машинально назвался.

- Вижу, что она вам ни о чем не говорит, - продолжил аудитор. - Да, жизнь моя сложилась так, что я часто остаюсь за кадром. А руку тем не менее приложил ко многому - с тех пор, как сделался своеобразным вечным скитальцем. Когда-то давным-давно я ставил эксперимент, надеясь докопаться до корней солипсизма - и угодил в ловушку. Превратился в плод больного воображения... С тех пор объявляюсь то тут, то там - ну, вам это вряд ли интересно. Тому, однако, лунатику, оказалось не под силу истребить во мне любовь к науке. И вот, объявившись в ваших краях, я занялся генетикой, результатом чего явилось великое открытие. Ничего удивительного в этом нет, я всегда делаю великие открытия. Мне повезло обнаружить глубоко запрятанный ген, доставшийся человеку, скорее всего, от рептилий. Этот ген программирует линьку.

Райце-Рох торжествующе замолчал в ожидании похвалы. Я человек понятливый, схватываю на лету. Мне дважды объяснять не нужно.

- Вы утверждаете, что все эти люди полиняли? - спросил я осторожно.

- Как один! - радостно воскликнул профессор. - Выделив ген, я, как вы догадываетесь, немедленно приступил к поискам активатора. Мне очень хотелось проверить, что получится, если этот ген активизировать. Естественно, я быстро добился успеха, нанял вертолет и распылил аэрозоль над городом. Теперь мы видим, к чему это привело.

Я смотрел ему в глаза и прислушивался к быстрым, тяжелым шагам, то и дело звучавшим в коридоре.

- Вы намекаете, что мне предстоит...- я навалился на стол, - мне предстоит... сбросить шкуру, будто я какая-то змеюжина, и обернуться кем-то из... тех? Тогда я сам, собственноручно...

Райце-Рох улыбнулся краешком рта:

- Утешьтесь, всегда бывают исключения из правил. И я - такое же исключение, как и вы. Не сомневаюсь, что будут и другие, помимо нас с вами. Мы, понятно, останемся в меньшинстве, и я пока не знаю, хорошо это или плохо. Со временем я обязательно выясню, почему так получилось и к чему приведет.

Я задумался. Мне не нравились его слова, хотя я испытывал огромное облегчение при мысли о жуткой участи, которой я чудом избежал.