Алексей Смирнов - Опыты солипсизма

Батюшка, который уже освоился в джипе, опустил боковое стекло и подставил лицо ласковому ветерку. Он всматривался в дорогу, лежавшую перед ними, и чувствовал себя полностью умиротворенным.

Дорога меж тем становилась все уже, и если автомобиль еще мог ехать беспрепятственно, то слон вовсю шуршал ветвями придорожных деревьев. Наконец они достигли особняка. Перед батюшкой вырос настоящий дворец, сочетавший в своем архитектурном решении православную плавность, готический порыв и технократическую практичность. Над замком развевался незнакомый флаг, и новый русский с гордостью пояснил, что это его личный, в единственном экземпляре существующий штандарт.

Слон заревел, требуя себе пропитания.

- Чего ему надо? - новый русский вылез из машины.

- Ему жрать пора, - ответил один из молодцов. Оба они хранили на лицах печать равнодушия, и в целом казалось, что многокилометровый забег никак не отразился на их самочувствии.

- Сейчас распоряжусь, - буркнул хозяин. - Ты держи... и ты держи... Через двое суток придете и заберете его обратно. Если все будет в норме, конечно.

Охранники пересчитали деньги и неторопливо тронулись в обратный путь.

Новый русский вынул сотовый телефон.

- Пухлый! - гаркнул он. - Заводи этого плейбоя в залу. Дай ему репы, брюквы...чего он там хавает. И воды набери, чтоб попил.

... Потом был обед. Вдоль длинного стола расхаживал лакей в парике и камзоле, и почему-то с канделябром в руке. День клонился к вечеру, но солнце еще вовсю светило. Невидимый проигрыватель щелкал клавесином. Новый русский сидел, как и положено, во главе, он повязал салфетку и без умолку болтал о всяком разном. Пил он водку, фужерами. В противоположном конце стола разместилась его больная супруга. Батюшка увидел воздушное создание, одетое, естественно, в пеньюар - скучное и капризное. С тенями вокруг глаз он не разобрался: то ли макияж, то ли следствие тяжелого недуга. Вероятно, новый русский не соврал, когда рассказывал о бессонных ночах с полудремотным и любвеобильным слоном под утро.

- Тресни водчонки-то, - предлагал хозяин жене. - Не кисни, все пойдет на лад! Вон он какой, с хоботом! Я ведь что? Я ведь, если заведусь, то все. Сказано слона - значит, будет слон. Верно я маракую, отец?

Батюшка, отирая колючий рот, вежливо согласился.

- Ладно хоть не мамонт, - не унимался новый русский. - Но я и мамонта оформлю!

Жена ковырялась ложечкой в пирожном.

- Ты поправишься, Плотвичка, - с каждым фужером уверенность супруга крепла. - И снова будешь веселая, озорная, будешь песенки петь, хвостиком играть...

Плотвичка слабо и загадочно улыбалась.

... Батюшке постелили в комнате, соседствовавшей с залой. Укладываясь, он слушал последние распоряжения, которые отдавал новый русский:

- Я же сказал: выстелить коврами! Ты конкретно врубаешься, или совсем тормоз? Выстелить - значит по всей зале разложить! И подушек набросайте!..

Вскоре явилась хозяйка. Все вышли, стало тихо, до батюшки доносилось лишь сопение слона и невнятное воркование больной. Не выдержав, батюшка спрыгнул со своего ложа, подкрался к двери и заглянул в замочную скважину. Бдительный и чинный Николай Чудотворец бодрствовал под подушкой.

Слон и не думал ложиться, он стоял.

Хозяйка, полуобнаженная, кругами ходила вокруг него и восторженно прикасалась то к хоботу, то к звучному брюху, то к пыльным морщинистым ядрам.

Прикрыв глаза, она начала танцевать.

Слон ритмично помахивал хоботом.

Насмотревшись, батюшка вернулся под одеяло, смежил веки и стал дышать ровно и покойно. Вскоре он крепко уснул.

октябрь - ноябрь 2000