Итак, господа, я освещаю вам только факты, я повторяю, мы, живя в рабстве, только мечтать можем о свободе, и не свободу критикуем мы, но как иногда распоряжаетесь вы свободой, слишком легко отдавая её шаг за шагом. Если этот процесс будет продолжаться - предоставляю вам прогноз.
В ваших выступлениях вы уделяете большое внимание тому, что всё неладно на Западе в области веры. С другой стороны, вы как будто утверждаете, что на Востоке развёртывается широкий процесс религиозного возрождения. Знаете ли вы, что и на Западе происходит в значительной мере эволюция человеческого духа?
Эволюция такая на Западе не может не происходить, но я сомневаюсь в её масштабах, во множестве её соучастников. Очень многое в человеке и человечестве иррационально. Вот почему все мы политически, экономически и рационально бываем беспомощны. Скажите, 50 лет назад, когда в Советском Союзе начали беспощадное истребление религии, разве кто-нибудь мог предвидеть, что она, перестояв полвека, станет возрождаться? Удивительная вещь, у нас среднее поколение, ну так, скажем, от 40 до 60 лет, это атеисты и наиболее беспомощные люди против советской пропаганды, они как пустые мешки, набиты тем, что в этот мешок суют. Наоборот, молодёжь, и часто дети из большевицких коммунистических семей, настроены религиозно. Вы можете видеть состав нашего сборника "Из-под глыб", там почти все молодые люди. Да, этот процесс идёт, и он внушает мне и моим друзьям наибольшую надежду. Что происходит на Западе - я не берусь судить во всей широте. Но, приехав сюда, поразился религиозному равнодушию подавляющей части населения. Нормально празднуются все религиозные праздники, нормально в каждую субботу вечером и в воскресенье утром звонят все колокола, двери открыты, никто не мешает идти, - и почти никто не идёт. А у нас на праздники стоят дружинники с красными повязками и не пускают в храм - а люди прорываются на богослужение. Вот это лишняя иллюстрация того, что высшие духовные ценности открыты человечеству вовсе не в материальном изобилии и вовсе не в беспрепятственной свободе. Я надеюсь, что два предыдущих корреспондента не примут это за критику свободы. Вот иррациональность нашего бытия, что человек бывает наиболее свободен иногда, например, в тюрьме. Христианство пришло в мир через преследования, и какие! двухвековые! Я очень большие надежды возлагаю на процесс, идущий на Востоке, вернее сказать, я уверен в его торжестве. Но, к сожалению, я боюсь, что скорость противоположного процесса на Западе может быть быстрее, и это не обещает человечеству хорошего. Я осмелюсь сказать, что очевидно в просветительских идеях Восемнадцатого века, которые родились и были построены как протест против чрезмерного церковного засилия в Средние Века, - в этих идеях, по контрасту, по противоречию, по бунту, был взят крен в другую сторону, придали чрезвычайное значение общественному благополучию и политическому устройству. На этом пути как-то потерялось значение духовной жизни отдельного человека.
Какие идеологические советы вы хотели бы дать западным интеллектуалам по поводу идеологической борьбы Запад-Восток?
Формулировка вашего вопроса несколько стесняет меня. Дело в том, что художник даёт свои советы в художественных произведениях. Я выступаю таким вот образом, как сегодня, - редко, потому что не могу вовсе избежать вот таких бесед или пресс-конференций. Но это совсем не значит, что я хотел бы сменить деятельность писателя на деятельность публициста или политика, наоборот, я только и живу надеждой на то, что мне можно будет продолжать дальше свои книги писать.
Я задал вам вопрос об идеологической борьбе, потому что вы для нас на Западе, да и в СССР, не только писатель, а в какой-то мере и политический борец.
У нас в стране, вы видите, для того чтобы быть просто писателем, я должен был непрерывно заниматься конспирацией, напряжённой, утомительной, просто разрушительной для меня. Это уж так поставлен нынешний русский писатель. Но и прежде, до всяких гонений, сознание русской литературы было - болеть общественными нуждами. С этим ощущением я и вышел на Запад. Если бы у меня такого ощущения не было оттуда, из России, то я должен был бы здесь на Западе всем корреспондентам отвечать: "Спасибо, господа, я беседовать с вами не буду. Я пишу книги, читайте и оставьте меня в покое." И я так говорил не раз. А сегодня у нас планировалась лёгкая встреча в связи с выходом "Телёнка", но, если ваши коллеги такие вопросы задают, что ж мне делать - перемолчать? Я отвечаю, но вовсе не с мотивом стать политическим деятелем. А дальше я опять сяду за книги. На мне лежит огромная задача литературная. По несчастным обстоятельствам жизни в нашей стране начисто уничтожена история целого пятидесятилетия, и писатели нескольких поколений не могли писать правду о нашей революции. И я пытаюсь теперь нагнать это, не потому, что я считаю свою работу своевременной, я считаю свою работу - запоздавшей, но следующие после меня поколения ещё более опоздают.
Читать дальше