Александр Солженицын - Желябугские выселки

Пока утро прохладное - нам бы и засекать. Не вовремя нас передвинули.

На каждом звукопосту - 4-5 человек, а нести - тяжело и много, от одного аккумулятора плечо отсохнет; катушек бывает нужно по восемь, а то и больше десятка; звукоприёмник - не тяжёлый, но трудноохватный куб, и ещё береги его пуще уха, повредишь большую мембрану, а то - осколком просечёт? Ещё трансформатор, телефон, другая мелочь. И автомат, у кого карабин, сапёрные лопатки - всё и тащи. (Противогазов уже давно не носим, все в кузова сбросили.)

Коренастый Бурлов повёл своих на первый, левый; компас у него на руке, как часы, он азимут всегда сверяет, точно идёт. У него в команде - и долговязый, всегда невозмутимый, всепереносный сибиряк Ермолаев, - на крайние посты Овсянников подбирает самых крепких. И Шмаков, как бы полуштрафник: в противотанковой не выдержал прямого боя, сбежал, куда глаза, попал на наш порядок. А у нас тоже от дезертиров недостача, комиссар махнул, сказал: "Бери его!" И - верно служит.

Сметливый Шухов (в ефрейторы мы его повысили, вместо сержанта раненого) повёл своих на второй. - Угрюмый чёрный Волков - на пятый, правый, северный, тоже дальний. - А средним звукопостам линия будет покороче, катушек меньше, у них и людей по-четверо.

С конопатым хмурым Емельяновым советуемся и по карте (когда бывает лишний экземпляр, то - и для него): предупредитель - работа тонкая, почти офицерская, а по штату ему так и ходить старшим сержантом и всегда попереди всех. На каждый нужный звук выстрела ему надо не упустить и полсекунды, и на слух определить калибр. (Потом, кто поближе к разрыву, ещё подправит.)

Оживился передний край - миномётная толчея с обеих сторон. Из наших Выселок семидесяти-шестёрки уже и палят - а мы ещё когда будем готовы. А спрос - не терпит.

У Овсянникова - ноги зудят обогнать крайний пост: важен не только последний выбор ямки для звукоприёмника (а солдаты выбирают, где им легче устроиться, да ближе к воде) - но и ближайшее окружение чтоб не экранировало. (Был случай: шёл дождь, так в сарай занесли, а мы удивляемся, что за чёрт: все записи не резкие?) И - пошагал догонять Бурлова.

Сзади - ещё одна группка пешая к нам. По полосатым шестам, по треножникам видно - топографы. Вот вы - давайте скорей! эт-то нам надо!

Группку привёл командир взвода лейтенант Куклин, милейший мальчишок, и лицо мальчишеское и рост. Мой Ботнев, не намного взрослей, выговаривает ему:

- Вы что долго спите? Без вас наши координаты на глазок, кому годятся?

И правда: нас проверяют придирчиво, и все промахи в целях, в пристрелке на нашу голову. А кто пошагает проверять топографов? - такого не бывало. Ошибутся они в привязке - и будем все цели ставить нетам.

Присел я с Куклиным показать ему, где будут посты. Прошу:

- Юрочка, нет, не торопись. Но сделайте сперва три ближних поста, хоть для первой засечки. И сразу гони нам цифры.

Говорит: видели на ходу наш 3й огневой дивизион, сюда близко перекатывает, ещё не стали.

Куклин повёл свою цепочку к первому ясному ориентиру, от него пойдёт на шуховский. (Ориентир - он с карты снимается, это тоже неточно. А тригонометрической сети в перекатных боях никогда не дохватит.)

Не скажешь, у кого на войне работа хуже. Топографы вроде не воюют- а ходить им с теодолитами, с нивелирами, ленты тянуть по полям - прямо, как ворона летает: не спрашивай, где разминировано, где нет, и в любой момент под обстрел попадёшь.

А - уже нашли нас бригадные связисты. И тянут кабель на центральную, катушечники их поднимаются к нам от запруженного ручья.

Да кто - нашли? Не от огневых дивизионов, с которыми работать, те сами в переходе. Тянут - от штаба бригады, конечно, - и вот-вот оттуда начнут требовать целей.

Да только б и засекать нам с утра, пока воздух не разогрелся. Уже и долбачат немцы: вот один орудийный выстрел, там - налёт, снарядов с десяток, так мы ещё не развёрнуты. А дневная работа будет сегодня плохая: станет зной, уже видно, и создастся тепловая инверсия: верхние воздушные слои разредятся от нагрева, и звуковые сигналы будут не загибаться вниз, к земле, а уходить вверх. Да это и на простой слух: снаряды, вот, падают, а сами выстрелы всё слабее слышны. Для звукометристов золотое время - сырость, туман, и всегда ночь напролёт. Тогда записи исключительно чёткие, и цели - звонкие ли пушечные, глухие гаубичные- тут же и пойманы.

Но начальство никак этого закона не усвоит. Были б с умом - передвигали б нас днями, а не ночами.

Мы, инструментальный разведдивизион, - отдельная часть, но всегда оперативно подчиняют нас тяжёлой артиллерии, сейчас вот - пушечной бригаде. Сегодня нам будет парко: сразу два их дивизиона обслуживать: 2й- правей, к Желябуге, 3й - левей, к Шишкову.