Александр Солженицын - Знают истину танки !

Бумага останавливается на последних строчках. С верха экрана над ней выдвигается ручка с пером. Виден обшлаг защитного кителя с небесным кантом. Снизу навстречу ей появляется тонкая нервная рука Мантрова.

Берет перо. Подписывается. На это время рука в кителе скрывается,

затем, сменяя руку Мантрова, возвращается с тяжелым пресс-папье

и неторопливо промокает, раскачивая, раскачивая

ВСЁ КРУПНЕЙ

пресс-папье.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Взрыв наглой эстрадной музыки, хохот саксофона.

Белая скатерть во весь экран, и та же самая рука Мантрова тянется за рюмкой. Уносит ее.

Виктор пьет. Опустив рюмку, смотрит горько...

...на первую скрипку. Тот играет и, кажется, насмехается.

Лицо у него такое же толстое и внешне добродушное, как у...

НАПЛЫВОМ

что это? С-213? Нахально оскалился, покачиваясь в такт, подмигнул!

ШИРОКИЙ ЭКРАН.

Вот и весь оркестр. Нет, это почудилось. Никакого С-213. Ресторанные оркестранты.

И весь ресторан на веранде. Розово-фиолетовые цветы олеандров заглядывают в ее пролеты.

Альбина берет Виктора за руку:

- Вам больно вспоминать! Не надо! Не надо!

Муж золотистой дамы:

- Да и какой дурак это придумал - старое ворошить? Сыпать соль на наши раны!

Ест с аппетитом. Дама:

- Вспоминать надо только хорошее! Только хорошее!

И Виктор согласен. Он нежно смотрит на

Альбину. Вот она, истина и жизнь! - хорошенькая девушка, цветок на груди.

Только хохочущая музыка раздражает, напоминает...

Соединенные на столе руки - мужская и женская. Похожи на т е. И не похожи.

Молодые встают:

- Мы хотим побродить.

Старшие кивают:

- Идите, конечно, идите.

И Альбина, а за ней Виктор проходят между столиками

под арку входа - Ресторан "Магнолия" - и спускаются к нам по ступенькам, держась за руки. Навязчивая музыка глуше и исчезает.

Завернув по аллейке с розовой ватой цветов, они останавливаются в уединенном уголке.

Альбина, волнуясь:

- И не надо ничего рассказывать! Я все понимаю! - мой отец умер в лагере. Но вы победили все ужасы, вы оказались сильнее других!

Виктор:

- Давайте забудем! Давайте все забудем!.. Помогите мне забыть! Соединяются в поцелуе.

ПО ВСЕМУ ЭКРАНУ

сверху вниз начинают сыпаться струйки желтого песка. Сперва тонкие, отдельные, потом все шире и оплошней,- и вот уже густым обвалом, тем самым обвалом, каким засыпало работяг в траншее,закрыло от нас целующихся.

Как будто чьи-то руки - пять пальцев и еще пять - хотят выбиться из песка, но тщетно.

Поглощает и их.

Сыпется, сыпется желтый песок забвения.

Наискосок по нему, налитыми багровыми буквами, проступает строка за строкой посвящение фильма:

ПАМЯТИ ПЕРВЫХ, ВОССТАВШИХ ОТ РАБСТВА,

ВОРКУТЕ,

ЭКИБАСТУЗУ,

КЕНГИРУ,

БУДАПЕШТУ,

НОВОЧЕРКАССКУ...

Я мало верил, что этот фильм когда-нибудь увидит экран, и поэтому писал его так, чтобы будущие читатели могли стать зрителями и без экрана.

Пусть же не посетуют на меня режиссер, оператор, композитор и актеры. Они, разумеется, свободны от моих разметок.

1959 Рязань