Александр Башкуев - Туман

Остановились мы на главной площади. Когда я выбрался из "Москвича", я сразу увидал в темноте две вывески: "Продмаг" и еще - "Промтовары". А между ними - огромными буквами из неона: "Кафе Т(в)ерь". Буква "в" постоянно хрустела, да немного искрила - то потухнет, то - блин, погаснет. Они бы еще свой гадюшник "Москвою" назвали!

В кафе ревела незнакомая музыка и, по-моему - Пугачева, пела незнакомую песню. При виде нашего трактора на улицу высыпали мужики, которые мигом подхватили здоровеннейшие канистры, привезенные моим трактористом, и скрылись с добычей в недрах кафе.

Спаситель мой спрыгнул из трактора на асфальт, ухмыльнулся фиксатой улыбкой и, хлопнув меня по плечу:

- "Ты наш гость! Пошли хряпнем, (йтить), за знакомство! Блин, кореш с Афгана пришел! Целый, блин, без единой царапины! Вот радость-то! Пойдем хряпнем!"

От мужика несло водкой и "Шипром". Когда он обнял меня за плечо, я увидал, что руки его покрыты наколкой: "воровские перстни" на пальцах. Я уже встречался с "сиделыми" и по опыту знал, что лучше бы им - не перечить. Поэтому я с содроганием пошел в это кафе.

Плохо помню, что там происходило. Какие-то пьяные в дым мужики, спавшие прямо в тарелках с салатом. Грязные, поддатые деревенские девки, которых приходилось мне обнимать. "Заложившее за воротник" старичье, норовившее попеть что-то из репертуара гражданской... В общем, вы - поняли.

И деваться мне было некуда. Толпа мужиков все время окружала спасшую меня "Беларусь" и я не мог отцепиться. Потом-то я понял, что на "Беларуси" был приделан какой-то бачок и местные к нему постоянно присасывались. А меж ними бегали как будто официантки и громко стыдили:

- "Ну пойдем, мальчики! Выпивку в кафе надобно брать!"

Как бы там ни было - пока в бачке хоть что-то да оставалось, отцепиться я просто не мог. Так что я плюнул на все, пошел и наклюкался.

Где-то под утро кто-то из мужиков стал рассказывать про какого-то Ваньку. Я спросил - какой это Ванька? А все почему-то обрадовались и заорали:

- "Так он Ваньки не знает! Так Ванька-то из Афгана вернулся! За то и гуляем! Пошли познакомим его с Ванькою!"

Меня повели вглубь кафе. Там, почему-то на сцене сидел молодой, здоровый бугай в камуфляже, высоких десантских ботинках, тельнике с синими полосами и голубом десантском берете. Бугай сжимал в лапах гитару с синим бантом и... Извините за подробность - мычал.

Глаза его были совершенно безумны, пусты и бессмысленны. Похоже, что его уже так накачали водкой, что любой более слабый мужик уже просто "сгорел бы" от выпитого. Меня подвели к этому "Ваньке", он не обратил на меня никакого внимания - если бы тут случилось землетрясение, он бы даже ничего и не понял...

Я не знал, что мне делать, что говорить этой скотине, когда ко мне подскочил какой-то дедок. Он с гордостью завопил:

- "Сынок-то у меня! Сынок-то у меня - чисто герой! Прошел весь Афган - от Кабула до Пешавара! Аж в Пакистане нащелкал америкосам! Во какой у меня - бравый солдат!"

В деревнях мужики старятся очень рано. Так что я не удивился тому, что у мужика такой старый вид. И только ради подначки я подивился:

- "Так уж и - американцам?! Да они ж там, небось, только инструкторами!"

Старичок аж обиделся:

- "Инструкторами?! Да сынок мой, если знаешь - два "Абрамца" лично подбил! Инструкторами...

Полный Георгиевский кавалер! Я вон в его годы - весь Вьетнам на пузе прополз! Три пальца отдал Богу, Царю и Отечеству! Под Фунанью осколком царапнуло!

Но, вот те крест, за каждый мой перст - с десяток америкосов в аду с чертями в покер играют! А ты, - где служил?"

В голове у меня поплыло. Я смотрел на десантника Ваньку и не мог оторвать взгляда от его широкой груди. Там, где у "голубых петухов" обычно значки, у этого парня рядком висели кресты... Кресты, - понимаете?! Самые настоящие - КРЕСТЫ!"

Сам не понимая - зачем, я спросил у дедка:

- "Где ж это ты служил - под Фунанью?"

- "Как где?! В Лейб-Гвардии Фанагорийском Десантно-Штурмовом! "Беркуты" мы! А ты - кто?!"

Что пискнуло у меня в горле. Я вспомнил какую-то ересь о параллельных мирах, о наших разговорах на кухне - про то, как хорошо бы нам тут жилось, не случись Революция...

Нет! Этого не могло быть! Эти люди не могли жить так плохо, мерзко и грязно! Этого не могло быть, потому что - не могло быть никогда!

У меня подкосились ноги. Кто-то сразу подставил мне стул. Кто-то вложил в руку стакан с водкой. Я, не зная уже - что и думать, вырвал у кого-то бутылку...

На бутылке с водкой были орлы. Выдавленные по стеклу. И тогда я закричал...