Игорь Свинаренко - Наши люди (Выбранные места из бесед с великими)

В этот клуб я попал чисто случайно. В восемьдесят девятом тогдашний президент клуба (они меняются каждый год) приехал в Москву и пришел в МГУ на встречу бизнесменов. Мы с ним познакомились, завели беседу, в ходе которой он случайно узнал, что капитал моего кооператива "Техника" - семьдесят пять миллионов рублей. По официальному курсу - шестьдесят две копейки за доллар это было сто миллионов долларов. "Да ты же наш! - говорит он. - У нас как раз стомиллионный ценз! Я тебе даю рекомендацию!" Ну, меня туда и приняли.

Выдали мне, как всякому члену клуба, секретный каталог со списком посвященных и их домашними телефонами. А наши ж везде! В какую приличную страну ни приедешь - там обязательно кто-то есть из клуба. Ну и запросто звонишь человеку домой: "Хэлло, Джон, это Артем с двадцать восьмой страницы!" Он меня встречает как родного, еще ничего обо мне не зная - кроме того, что мы оба из этого клуба, - но этого достаточно! Или, к примеру, узнаешь по этому каталогу, кто в какой стране занимается нефтью, звонишь...

Потом, еще бывают съезды членов клуба, раза четыре в год. Проводятся в разных странах - Тайвань, Америка, Австралия... А один съезд вообще проходил на пароходе "Queen Elizabeth" - мы плыли по океану и заседали. Съезд - это что? Лекции, знакомства, общение, отдых. Приглашаем туда в гости самых интересных людей мира. Однажды Горбачева позвали выступить у нас. Он потребовал пятьдесят тысяч долларов. Мы не дали, и он не приехал. Ну и зря. Отказался от возможности пожить в пятизвездочном отеле, увидеть несколько тысяч миллионеров - от молодого Крайслера до президента "American Express". А вот Джеральд Форд, в отличие от Горбачева, прилетел и выступил, причем бесплатно. Хорошая вещь - этот клуб! Правда, в пятьдесят лет ты автоматически вылетаешь из клуба, ведь он для молодых президентов.

Этот наш клуб что-то вроде масонской ложи. Я не могу о нем особенно распространяться. Скажу только, что встречался там с принцем Чарльзом, обедал за одним столом с Дэном Куэйлом, вице-президентом США. Ездил в Женеву к своему приятелю Эдмонду, его фамилия - немножко Ротшильд.

Так что - нет, одиноко мне там, на Западе, не было. Я поехал туда домой, у меня большая семья международного бизнеса.

"В Россию я к себе приехал"

- Кстати, о семейных делах: помню, когда вы уезжали в разгар своих неприятностей, то сильно переживали за сына, - он ведь оставался в Москве.

- Сын - это боль страшная. Я такую сентиментальную вещь скажу, может, конечно, не поверят. Когда я уехал, одно из самых острых впечатлений, самое осязаемое воспоминание, как Филипп меня на прощание обнял. Я чувствовал его руки на своих плечах очень долго. Это страшно осязаемое воспоминание. Конечно, сейчас он просто чужой ребенок, и чужой папа к нему приехал (ему было полтора года, когда я уезжал), хотя смотрит в глаза родственно. Но я не поцеловал, не обнял его, мне показалось, что мальчишке это было бы неприятно: пришел чужой дядька лысый и лезет с нежностями. Поэтому - что говорить? Я хотел бы здесь быть, как вы понимаете. Да... Я ему звонил сюда из Лондона, спрашивал: "Что тебе привезти в подарок?" Он говорит: "Привези мне дом". - "Какой дом?" - "Ну, - говорит, - дом, чтоб я мог там прятаться. У нас теперь в Москве столько плохих дядей, я их боюсь, от них прятаться надо..."

Для меня это был шок! Я пошел на Regent Street, в большой игрушечный магазин, и купил игрушечный дом, сборный, куда помещается ребенок. Привез, собрал его в центре квартиры - мальчик был просто счастлив.

Вот такое у меня было настроение, когда я собирался в Россию. Я все знал про то, как тут живется, - но ничего я так остро не переживал, как этот разговор с сыном. О чем еще тут говорить?..

- Может, вас только из-за ребенка в Россию тянет?

- Ничего подобного. Не только! Моя жизнь - здесь. Я здесь родился, жил. Та жизнь - хорошая, но чужая. Там многого мне не хватает. Да, там нет сына, но там мог бы появиться другой сын, не в этом дело. Я вам говорю: я не к сыну - к себе приехал.

- У вас нет чувства, что за время эмиграции вы отстали от жизни?

- Абсолютно нет. Потому что все мои вечера - это наушники. Это "Свобода", это российские станции, которые удается поймать. А фильмы русские почему-то не привозят. Кого я только не просил - никто не везет!

- А как вашей жене нравится эта идея - переехать из Лондона в Москву?

- Конечно, она не хочет сюда возвращаться. Говорит: "Куда я поеду, зачем?" У нее с первого дня в Англии началось перерождение. Теперь жена в десять раз лучше меня по-английски говорит, хотя, когда приехала, понимала в два раза хуже. Она сейчас больше англичанка, чем россиянка. Это физиологическое: женщины быстрее адаптируются.