Алексей Писемский - Ваал

Толоконников (опять поднимая плечи) . Что ж, нельзя было выполнить!.. Это будет, извините вы меня, прямым стеснением всякой предприимчивости… Каждый не юрист даже скажет вам, что закон выше всякого контракта… В наше время, когда все так двинулось вперед, ставить такие преграды! Мне, признаюсь, в вас, человеке образованном, очень странно встретить такие понятия.

Мирович.В моих понятиях вы, вероятно, еще многое найдете странным для вас, точно так же, как и я в ваших…

Толоконников (насмешливо расшаркиваясь перед Мировичем) . Мои-с понятия самые обыкновенные, самые вульгарные! Впрочем, перейдемте лучше к делу; в записке вашей затем объяснено, что деревянные здания выстроены из одних столбов, обшитых снаружи и снутри тесом… Совершенно верно-с! Но подрядчик иных и не обязан был делать.

Мирович (отступая даже шаг назад) . Как не обязан?

Толоконников (с замечательною смелостью и с некоторым как бы самодовольством) . Так-с, не обязан! В контракте только сказано, что выстроить столько-то зданий, такой-то величины, но каким способом – не указано.

Мирович (выйдя, наконец, из себя и тоже сильно уже возвыся голос) . Но ведь-с выстроены не здания, а бараки!

Толоконников (с прежнею смелостью) . Может быть-с, и бараки!.. Но всякий подрядчик, разумеется, желает воспользоваться недомолвками контракта.

Мирович (побледнев даже от гнева) . Послушайте, господин Толоконников, дайте себе хоть немного в том отчет, что вы говорите: то у вас контракт все, то ничего не значит!.. Что вы, запугать и закидать словами вашими меня думаете?.. Так, во-первых, я не из трусливых, а во-вторых, смею вас заверить, что я хоть и молод, но из молодых ранний и всякую плутню и гадость понять могу.

Толоконников (в свою очередь, распетушась) . Тут-с нет плутней и гадостей, извините вы меня!

Мирович (хватая со стола тот лист, который показывал Куницыну, и тряся им почти пред носом Толоконникова) . В этом деле, вы говорите, нет плутней и гадостей? В этом?

Толоконников (отстраняя от себя бумагу) . Позвольте-с, позвольте… Прежде всего я просил бы вас не совать мне в лицо бумаг ваших и не кричать на меня, – я не подчиненный ваш и повторяю вам, что тут никаких нет плутней, а что если вы находите их, то (с ироническою улыбкой) , вероятно, сами имеете какие-нибудь побочные причины на то…

Мирович (подступая к нему) . Какие я побочные причины имею на то? Какие-с?.. Я требую, чтобы вы сейчас же мне это объяснили, или я вас заставлю раскаяться в том, что вы мне сказали, и научу вас быть осторожнее в ваших выражениях.

Бургмейер (испуганный этой начинающейся ссорой) . Господин Мирович, успокойтесь! Господин Толоконников, замолчите!

Толоконников (с той же насмешливою, хоть и не совсем искреннею улыбкой обращаясь к Мировичу) . Не следует ли вам самим-с прежде поучиться, как выражаться!.. Я сказал вам единственно потому, что вы сами мне гораздо больше сказали.

Мирович (в окончательной запальчивости) . Я вам имею право это говорить, а вы мне нет, – понимаете ли вы это?

Толоконников (по наружности все еще как бы продолжавший усмехаться) . Нет-с, не понимаю: кто, может быть, скажет, что вы имеете это право, а кто – и я… Во всяком случае, я вижу, что дальнейшие наши объяснения ни к чему не могут привести, – честь имею кланяться!.. (Раскланивается, прищелкнув каблуками.) Очень жаль, что мы всего только другой раз в жизни встречаемся с вами и должны так уж неприязненно расстаться!

Мирович.А мне вообще очень жаль, что я с вами в жизни встретился.

Толоконников (вспыхнув в лице) . Взаимно и мне тоже!

Уходит, не кланяясь более с Мировичем.

Мирович, Бургмейер и Руфин.

Мирович (с сильным неудовольствием) . Это никакого терпения нет! Я, наконец, велю запереть двери и никого не пускать к себе.

Бургмейер (сконфуженно и робко обращаясь к Мировичу) . Господин Толоконников, Вячеслав Михайлович, собственно, хотел только объясниться с вами как техник и оправдаться перед вами в техническом отношении.

Мирович (с тою же досадливостью) . Что ему было оправдываться предо мной! Я совершенно убежден, что он в техническом, умственном и нравственном отношении невежда, нахал и подлец!.. (Взглядывая на Руфина.) Но что этому господину еще угодно от меня?