Александр Грин - Том 3. Алые паруса. Блистающий мир

Швартовы – канаты, которыми судно крепится к причалу.

Блистающий мир *

(Роман.) Впервые – в журнале «Красная нива» №№ 20–30, 1923.

В. П. Калицкая, первая жена Грина, в воспоминаниях пишет:

«В апреле 1910 года в газетах появилось объявление, в котором Всероссийский Авиационный Комитет извещал население о том, что на Коломяжском ипподроме с 25 апреля по 2 мая состоится „Авиационная неделя“. Летное дело у нас только зарождалось, и все мы, за небольшим исключением, впервые видели монопланы и бипланы, реющие в воздухе.

…Совсем иначе воспринял полеты Александр Степанович. Всю неделю авиации он был мрачен и много пропадал из дому. Когда я с восхищением заговорила о полетах, он сердито ответил, что все эти восторги нелепы; летательные аппараты тяжеловесны и безобразны, а летчики – те же шоферы. Я возразила, что авиатор должен быть отважным, а мужества нельзя не ценить. Грин ответил, что и шофер, развивая большую скорость в людном городе, тоже немало рискует. Потом он написал рассказ „Состязание в Лиссе“. В этом рассказе человек, одаренный сверхъестественной способностью летать без всяких приспособлений, вступает в состязание с авиатором, появляется перед ним в воздухе, мешает ему и приводит в состояние растерянности и паники. Авиатор погибает (см. приложение к настоящему тому. – Я. С.).

Прослушав этот рассказ, я сказала, что летание человека без аппарата ничем не доказывается, ничем не объясняется, а потому ему не веришь. Александр Степанович вообще не выносил замечаний, а тут был особенно не в духе и резко ответил:

– Я хочу, чтобы мой герой летал так, как мы все летали в детстве во сне, и он будет летать!

Между тем он прекрасно понимал, что и фантастические рассказы обязаны иметь свою, пусть условную, но неотразимую убедительность.

Однако этой убедительности в „Состязании в Лиссе“ не было. Тема не была еще выношена. Но она очень занимала Александра Степановича, и он через тринадцать лет блестяще овладел ею».

В статье «А. Грин» М. Слонимский рассказывает: «Сразу после „Алых парусов“ он принес мне однажды небольшой рассказик, страницы на три, с просьбой устроить его в какой-нибудь журнал. В этом кратеньком рассказике описывалось, как некий человек бежал, бежал и, наконец, отделившись от земли, полетел. Заканчивался рассказ так: „Это случилось в городе Р. с гражданином К.“.

Я спросил:

– Зачем эта последняя фраза?

– Чтоб повернлн, что это действительно произошло, – с необычайной наивностью отвечал Грин.

Он увидел сомнение на лице моем и стал доказывать, что в конце концов ничего неправдоподобного в таком факте, что человек взял да полетел, нет. Он объяснял мне, что человек бесспорно некогда умел летать и лета\. Он говорил, что люди были другими и будут другими, чем теперь. Он мечтал вслух яростно и вдохновенно. Он говорил о долменах как о доказательстве существования в давние времена гигантов на земле. И если люди теперь не гиганты, то они станут гигантами.

Сны, в которых спящий летает, он приводил в доказательство того, что человек некогда летал, эти каждому знакомые сны он считал воспоминанием об атрофированном свойстве человека. Он утверждал, что рост авиации зависит от стремления человека вернуть эту утраченную им способность летать.

– И человек будет летать сам. без машины! – утверждал он. Он всячески хотел подвести реальную мотивировку под свой вымысел.

Рассказ не был напечатан.

– Он не имеет сюжета, – вежливо, но непреклонно сказал мне редактор. – От Грина мы ждем сюжетных рассказов.

Этот рассказ был первым наброском романа Грина „Блистающий мир“, начатого в том же двадцать первом году» («Звезда» № 4, 1939).

К работе над «Блистающим миром» Грин приступил во второй половине 1921 года. До этого (после окончания «Алых парусов») он делал наброски для нескольких романов, но далее отрывочных записей и отдельных, неоконченных глав дело не двинулось. Одна из пяти сохранившихся записных книжек писателя почти целиком посвящена записям и сюжетным разработкам к «Блистающему миру».

На рукописи романа стоит дата окончания: 2 марта 1923 года (в дальнейшем, в печатном тексте, Грин проставил 28 марта, очевидно, день окончательной правки рукописи).

Первые главы романа Грин прочел критику А. Горнфельду, любовно следившему за творческим ростом писателя. Горнфельд был восхищен. Он заявил, что Грин не имеет теперь права писать хуже.

При перепечатке рукописи машинистка допустила много ошибок. Грин, как правило, невнимательно читавший машинопись и корректуру, пропустил опечатки. В настоящем издании роман печатается по рукописи с учетом правки, сделанной автором для журнала. К сожалению, текст первою и единственного прижизненного издания романа отдельной книгой был значительно искажен издательством «ЗиФ».