Владимир Тендряков - Ночь после выпуска

Генка нависал над Игорем; тот сидел, вывернувшись в неловком взломе, выставив небритый подбородок.

- Ловко, Генка... мстишь... за нож в спину...

- Больно нужно. И незачем. Ты же сам с собою расправишься... Под забором умру... Не знаю, может, и в мягкой постели. Знаю, от чего ты умрешь, Цезарь недоделанный. От злобы!

Игорь коченел в изломе, блуждал глазами.

- Ну, спасибо,- сказал он сипло.

- За что, Цезарь?

- За то, что предупредил. Честное слово, учту.

Генка оскалился:

- Исправишься? Гениальным себя считать перестанешь?

- Хотя бы.

- Давно пора. Какой ты, к черту, Цезарь.

Матовые фонари висели в обложных сияющих облаках листвы, лицо Генки под их сильным, но бесцветным светом, отбрасывающим неверные тени, было бескровно-голубым, кривящиеся губы черными. Изломанно сидящий Игорь перед ним.

- Рад?! - наконец выдохнул Игорь.

Генка сильней скривил рот и ничего не ответил.

- Рад, скотина?!

И Генка оскалился. Тогда Игорь вскочил, задыхаясь закричал в смеющееся голубое лицо:

- Я же не палачом, не убийцей мечтал!.. Мешаю! Чем! Кому?!

Генка скалил отсвечивающие зубы.

- И ты мечтай! Кто запрещает?! Хоть Цезарем, хоть Наполеоном, хоть Христом-спасителем! Не хочешь! Не можешь! И другие не смей!.. Скотина завистливая!..

Взлохмаченный носатый Игорь, дергаясь, выплясывал перед долговязым Генкой. Тот слушал и скалил зубы.

15

- Дадим себе отчет: о чем мы сейчас мечтаем? Только о том, чтоб лучше готовить учеников? Нет! Готовить лучших людей! Мечтаем усовершенствовать человеческую сущность. А об этом мечтали с незапамятных времен. Можно сказать, мечта рода людского.

Решников хмыкнул:

- Гм!.. Не по Сеньке шапка. Задачка не школьного масштаба.

- Не школьного?.. А разве школа как общественное учреждение - не масштабное явление? Укажите такое место на карте, где бы не было школы. Назовите хоть одного человека, который бы сейчас прошел мимо школы. Кому и заниматься масштабными задачами, как не вездесущей школе с ее миллионной армией учителей.

- Но ты начал с того, что мы не верим сами себе,- Напомнила Ольга Олеговна Иннокентию Сергеевичу.

- Не верим потому, что никто из нас не чувствует себя бойцом великой армии, каждый воюет в одиночку. Вот ты, Ольга, завуч школы, много мне можешь помочь?.. Тем более что ты по образованию историк, тогда как я преподаю математику. А много ли помогает мне гороно с его методическим кабинетом? И от областных организаций и от нашего министерства нагоняев да, жду, требований, приказов - да, но только не помощи! Я боец великой просветительной армии, нас миллионы, но я, как и каждый из этих миллионов, один в поле воин. Один!.. Школа - масштабное явление, но я-то этого никогда не чувствую.

- И кинолентой рассчитываешь объединить нас, одиночек? - спросил с усмешкой Решников.

- Хотя бы! Если кинолента несет в себе знания и опыт лучших учителей.

- Если лучших!.. На практике-то мы часто сталкиваемся с иным. Разве не выпускаются сейчас плохие учебники, почему же не быть плохим учебным кинолентам? У этой песенки два конца.

- Первый паровоз, первый многоверетенный прядильный станок тоже попервоначалу были крайне несовершенными, но вытеснили же они в конце концов ломового извозчика и пряху-надомницу,- спокойно возразил Иннокентий Сергеевич.

- Эге! Ты, вижу, мечтаешь совершить в педагогике промышленную революцию!

- Разумеется. А зачем нужна тогда паровая машина, если она не совершит переворота?

Наступило неловкое молчание.

Иннокентий Сергеевич сидел, расправив плечи, высоко подняв асимметричное лицо,- над измятой, стянутой рубцами скулой жил, настороженно поблескивал светлый глаз.

Ольга Олеговна исподтишка приглядывалась из своего угла: двадцать лет, считай, вместе, а не подозревала, что он, Иннокентий, недоволен школой. Один из самых благополучных учителей. Благополучные тяготятся своим благополучием. Юлия Студёнцева тоже была самой благополуч-ной ученицей в школе.

- Хе-хе,- неожиданно колыхнулся на своем стуле директор Иван Игнатьевич,- чем мы тут занимаемся? В облаках витаем. Мосты воздушные возводим. Хе-хе! Всемирные проблемы, революционные преобразования... А не пора ли нам спуститься на грешную землю, друзья?..

16

Игорь выкричался и потух, отвернулся от Генки - руки в карманах, взлохмаченная голова втянута в плечи, одна нога нервно подергивается. Генка, сведя белесые брови, уже без улыбки, хмуро глядел Игорю в затылок.

Юлечка, не спускавшая с Генки блестящих глаз, снова выдохнула: