Абрам Терц: Золотой шнурок

Андрей Синявский

ЗОЛОТОЙ ШНУРОК

Как и некоторые другие, я ошушаю, что нужна новая русская проза. Старая проза надоела - если не читателям, то писателям, надоела самому развитию русской литературы. Соцреализм уже кончился, и сколько можно писать в виде прозы бесконечную жалобную книгу по адресу ЦК КПСС, иллюстрируя ее цитатами из "Плахи" Айтматова, "Пожара" Распутина и "Печального детектива" Астафьева? Эти цитаты, может быть, и помогут нормальному устроению российской действительности, но они не имеют отношения к развитию русской словесности. Хотя бы потому не имеют, что до всей этой деревенской прозы был написан, в качестве основополагающей веши, четверть века назад (вы подумайте - четверть века прошло, а ничего не сдвинулось), рассказ Солженицына "Матренин двор". После "Матренина двора" повторять тот же вариант в бесчисленных образцах русской, казахской, киргизской прозы-бессмысленно.

Не вижу я выхода и в заострении политических тем. Ни в переводе социальной энергии на сексуальную. Короче говоря, складывается ощущение - тупика.

Правда, подобное же ощущение было у русских футуристов в начале XX века. Но это ошушение тупика тогда пришло на фоне неслыханного подъема русской поэзии - символизма, в первую очередь, и акмеизма. И это давало большие преимущества по сравнению с нашим временем. На фоне обшепоэтического подъема в России произошел взрыв футуризма, который повел к дальнейшему подъему русской словесности. Этого сейчас у нас нет. Мы производим взрыв на пустом месте.

Нас может утешать отчасти, что русские футуристы перед своим подъемом не ведали позитивной задачи. Если сейчас перечитать "Пощечину обшественному вкусу" 12-го года, мы поразимся силе отрицания, которая содержалась в этом манифесте, при чрезвычайно слабой и неопределенной позитивной программе. В конце концов, позитивная платформа футуристов заключалась в том, чтобы "стоять на глыбе слова 'мы' посреди моря свиста и негодования" или, допустим, "тайна властной ничтожности воспета нами". Все это ровно ничего не значит. Зато появились - Хлебников, Маяковский, Пастернак (не говорю о дальнейших последствиях). Нам не хватает подобной же силы - отталкивания.

Я нарочно провожу эти невыгодные параллели между поэзией русского футуризма и нашей современной новой прозой, которая, в принципе, хочет взять такой же высокий барьер, но пока что не может. Рассуждая исторически, следует признать, что нам этот барьер взять труднее. Во-первых, потому труднее, что мы имеем дело не с поэзией, а с прозой, которая развивается медленнее поэзии. Во-вторых (и это главное), в развитии прозы нам приходилось и приходится отталкиваться не от символизма, как это делали футуристы, а в первую очередь от куда более низкой стадии - от социалистического реализма.

Первой и широкой реакцией на соцреализм был и до сих пор остается просто реализм. То есть - отступление к старому, известному еще по 19-му веку искусству. В лице деревенской прозы мы отступаем в лучшем случае к Гл.Успенскому. Глеб Успенский честный и хороший писатель. Но прыгнуть от Гл.Успенского в новую русскую прозу очень трудно. И тем не менее какой-то голос подсказывает нам, что нужно прыгать. Нельзя сопровождать развитие нового стиля слишком уж безнадежной интонацией.

В качестве тоже тупикового, но интересного состояния - "смерть субъекта, смерть объекта", как здесь говорили, - я хочу привести кусок прозы, над которой и об которую бьется сейчас Абрам Терц. Для меня это в какой-то степени образ новой русской прозы. Текст называется - "Золотой шнурок".

- У вас ли мой прекрасный башмак? - Да, он у меня. - У вас ли мой золотой шандал? - Нет, у меня его нет. - У вас ли мой новый платок? - Нет, у меня его нет. - Какой сахар у вас? - У меня ваш хороший сахар. - Какой сапог у вас? - У меня свой кожаный сапог. - У вас ли мой гусь? - Нет, у меня свой. - У вас ли мой старый нож? - У меня красивый нож. - Какой фонарь у вас? - У меня ваш старый фонарь. - Есть ли у вас новый стол? - У меня старый стол. - Есть ли у вас большой дом? - У меня большой, красивый дом. - Есть ли у вас маленький хорек? - Да, он у меня. - Есть ли у вас золотой нож? - У меня золотой нож. Есть ли у вас серебряный шандал? - У меня оловянный шандал.

- У вас ли мой золотой шнурок? - Он у меня. - Какой сахар у вас? - У меня дурной сахар. - Хочется ли вам спать? - Да, мне спать хочется. - Жарко ли вам? - Нет, мне холодно. - Есть ли у вас сыр? - Нет, у меня ничего нет.