Евгений Терновский - Место свидeния

В салоне самолета немногочисленные пассажиры шумно и гортанно говорили на неведомом наречии. Отталкивающе красивая стюардесса в безупречной синей блузе, с глупыми злыми глазами, всякий раз, проходя мимо изменника родины, самозабвенно курившего у окна, не скрывала своего презрения. Один из пассажиров, пожилой карлик с монументальным брюхом и сизой лысиной, приблизился к одинокому пассажиру и дискретным шепотом (хотя самолет уже мчался над Польшей) спросил о причине опоздания - Соловьев появился в салоне самолета на сорок пять минут позже прочих пассажиров. Ответ был лаконичен: "Личный осмотр".

Когда утром Федор предстал перед угрюмым и угреватым таможенником, протягивая неопрятную розовую бумажку, которая была получена им в обмен на советской паспорт цвета тины, этот цербер углубился в ее изучение, потом позвонил по телефону, извергая что-то невразумительное заговорщицким шепотом, и, наконец, предложил пассажиру рейса "Москва-Вена" "пройти" в помещение таможни. Федор понял, что после этого скрипучего "пройти" ему уже никуда не выйти. Кандидат в изменники родины, арестованный на расстоянии в двести метров от взлетной площадки, то есть от взлета к свободе, - такой сценарий сбиров КГБ не был лишен некой садистской артистичности! От ярости и отчаяния Федор не запомнил, как оказался в захламленном помещении с портретами вождей и безобразной канцелярской мебелью. Из-за шкафа вышла невысокая остроплечая пожилая личность в штатской серой одежде. Ее сопровождали две гигантские гориллы с пудовыми кулаками, которых сопровождал премерзкий запах алкоголя. Некто в сером заговорил, не представляясь. Он, вероятно, страдал язвой желудка или иными кишечными болезнями и, видимо, боролся с одолевавшей его громовой отрыжкой. Молодеческий и угрожающий голос незнакомца свидетельствовал об остром катаре верхних дыхательных путей, его лиловое лицо поминутно пересекала беглая гримаса утомления. Он извергал угрозы с такой быстротой, что на минуту Федора осенила комическая догадка: казалось, этот некто в сером хотел как можно скорее исполнить свою миссию и затем покинуть это захламленное остылое помещение, вернуться домой, принять лекарство и, выпив чай с лимоном, накрыться двумя одеялами. Две гориллы молча слушали серую личность, глядя на Федора со спокойным остервенением. Ему было предложено раздеться. Будущий эмигрант подвергся "личному досмотру"; его нательный крест и самопишущее перо конфисковали. Ледяные могучие пальцы горилл забирались ему под мышки, теребили мошонку и ягодицы. Подавив новый приступ отрыжки, некто в сером закашлялся, и на минуту хрипы и храпы заглушили его монотонные угрозы. Когда издевательский церемониал закончился, пожилой сбир, еще бледный от кашля, осклабясь и с удовольствием глядя на нагого кандидата в эмигранты, между прочим заметил, что напрасно, совершенно напрасно гражданин Соловьев надеется на своих Амитранов и что... Полярная стужа овивала нагого Федора. Через пятнадцать минут серая личность разрешила ему покинуть хлам и хлад помещения. Безличные гориллы, совершавшие "личный осмотр", мрачно сопроводили его до посадочной площадки.

Он провел в Вене два прекрасных месяца, наслаждаясь теплой зимой, заунывным фёном, прогулками в старой имперской части города и скромным весельем ночного Гринцига. Две филантропические организации пришли на помощь новому эмигранту. В одной из них, находившейся близ Пратера, он познакомился с ее сотрудником, немцем русского происхождения и при этом французским гражданином, Павлом Сергеевичем фон Берендорфом, предки которого были русскими дипломатами. Ему было, как и Федору, двадцать пять лет, он представлял какую-то загадочную русскую политическую партию и в январе предполагал вернуться в Париж. В течение трех месяцев он был поводырем и опорой Федора в излучинах и извивах эмигрантской жизни. Узнав, что тот кое-как читает и лепечет по-французски, он посоветовал ему направить свои эмигрантские стопы в дальнюю Канаду, страну неистощимых возможностей для даровитых переселенцев всего мира. Канадское уединение привлекало Федора. Вскоре в сопровождении Берендорфа он посетил посольство этой страны и заполнил водевильное количество анкет и формуляров. Оставалось терпеливо ждать визы, посещать Weinstube 2 по соседству, знакомиться с эмигрантами, из которых большинство говорило на диковинном русском языке, и рассказывать между двумя Rotwein 3 историю своей жизни Берендорфу.

Читать дальше