- Вы же говорили: "ценность", - напомнил Дима.
- Конечно, ценность, - согласился директор. - Поэтому мы должны ее нормально содержать. А у нас негде. Вы же знаете - жилищный вопрос вообще острый.
Директор помолчал, ожидая, что Дима попрощается и уйдет.
- До свидания, - сказал Дима.
- Всего хорошего, - пожелал директор. - Вы же понимаете, зверей много, а зоопарк один. Сходите в цирк, может, там нужно.
Комната дрессировщика вместо обоев была оклеена афишами. Над столом висел большой карандашный портрет - на нем дрессировщик был изображен в профиль и выглядел редкостным красавцем.
Красота - в сантиметрах. Художник, видимо, учел эту истину. Он сделал глаза на полсантиметра длиннее, а нос на полсантиметра покороче, чем у оригинала. Общее количество сантиметров осталось то же самое.
Дрессировщик выслушал Диму и осторожно спросил:
- Вы меня разыгрываете? - Он не любил, когда его разыгрывали.
Дима промолчал. Он сидел на стуле, худой и грустный, похожий на подростка, на воспитанного мальчика из хорошей семьи.
- Странно, - удивился дрессировщик. - Вы же сами мечтали...
- Да, но... - И Дима перечислил все "но".
- Я, между прочим, тоже по два рубля мясо покупаю, - сказал дрессировщик.
- Ваших тигров содержит государство, - заметил Дима. - Это разные вещи.
Это действительно было не одно и то же.
- Правильно, - согласился дрессировщик, - тигр не в плане. На него сметы нет.
- Вы же говорили: "ценность"...
- Еще бы... - неопределенно сказал дрессировщик и рассеянно поглядел в окно. Ему надоели тигры так же, как Диме человеческие болезни.
Отворилась дверь, и в комнату вошла пожилая женщина с усами.
- Поздоровайтесь, - торопливым шепотом попросил дрессировщик.
- Здравствуйте, - послушно сказал Дима.
Женщина ничего не ответила, с достоинством вышла из комнаты и, когда вышла, хлопнула дверью.
Дима вопросительно посмотрел на дрессировщика.
- Видал? - спросил тот с каким-то мрачным удовлетворением.
- Видал, - подтвердил Дима.
- И вот так всю дорогу...
Дима вежливо промолчал. Он не знал, о чем говорит дрессировщик, и это его не интересовало.
А дрессировщика, в свою очередь, не интересовали тигры. Тигры, как люди, совершенно различные и вместе с тем абсолютно одинаковые. И в общем-то нет особой разницы, будет у него тигром больше или тигром меньше.
- Вы сходите в Уголок Дурова, - предложил дрессировщик. - Может быть, им нужен тигр? Нам не надо, - сказала девушка-секретарша.
Она что-то переписывала из одной большой тетради в другую большую тетрадь. Лицо у нее было заплаканное, а глаза ненакрашенные. Оттого что ресницы были светлые, их не было заметно, и веки казались голыми.
- У нас дети. Это опасно, - объяснила секретарша.
- Это же ценность, - растолковал ей Дима.
- Мы не можем держать у себя ценность.
- А где директор? - спросил Дима.
- Нет его.
- А где он?
- Где, где... Нету - и все. А зачем он вам?
- Поговорить.
- А что говорить-то? Я вам объяснила - и все.
Когда с Димой грубо разговаривали, он очень робел и от робости сам становился некорректным.
- Нет, не все, - сказал он.
- Странный вы какой-то, ей-богу, - поделилась секретарша. - Сначала вам нужен тигр, потом вам не нужен тигр. Делать вам, что ли, нечего? Мне бы ваши заботы.
Она выдвинула маленький ящичек и вытащила оттуда третью большую тетрадь. Видимо, Димины заботы казались ей праздными по сравнению с ее собственными.
- Ну, что вы стоите? - спросила она.
- А что делать? - тихо пожаловался Дима. - Не могу же я сам его отравить...
- А зачем сам? Отведите в ветлечебницу. Его усыпят и все.
Когда человеку плохо, он бежит туда, где его любят, где ему верят.
Дима побежал к Ляле.
Волосы у нее на этот раз были желтые, рассыпанные по плечам. Если бы рядом с ней поставить Бриджит Бардо, было бы совершенно невозможно отличить: которая из них Бриджит, а которая Ляля.
День стоял весенний, и половина мостовой была сухая, яркая, а другая половина находилась в тени, асфальт там был влажный и темный.
Дима стоял на солнечной стороне. Привалившись к водосточной трубе, слушал лицом теплое солнце и чувствовал такую усталость, будто он пронес по городу тяжелые чемоданы.
- Я понимаю тебя, - печально проговорила Ляля и провела ладошкой по худой Диминой щеке. Она понимала его и жалела. Это была настоящая женщина. - Заведи себе другую мечту.
- Но это предательство! - воскликнул Дима и сложил три пальца вместе, будто собирался молиться.
- Почему предательство? - удивилась Ляля. - Осуществленная мечта уже не мечта.
Читать дальше