Виктория Токарева - Рассказы и повести

- Ну что с тобой? Что? Что? - спрашивала мама, плавясь от нежности.

И Дюк понял, что нет и не будет никакого амура. Мама никогда не выйдет замуж, а он никогда не женится. Они всю жизнь будут вместе и не отдадут на сторону ни грамма любви.

Мама грела губами его лицо. Ее любовь перетекала в Дюка, и он чувствовал себя защищенным, как зверек в норке возле теплого материнского живота.

- Ну что? - настаивала мама.

- А ты никому не скажешь?

- Нет. Никому.

- Поклянись.

- Клянусь.

- Чем?

- А я не знаю, чем клянутся?

- Поклянись моим здоровьем, - предложил Дюк.

- Еще чего... - не согласилась мама.

- Тогда я тебе ничего не скажу.

- Не говори, - согласилась мама, и это было обиднее всего. Он не ожидал такого хода с маминой стороны.

Потребность рассказать распирала его изнутри, и он почувствовал, что лопнет, если не расскажет. Дюк полежал еще несколько секунд, потом стал рассказывать - с самого начала, с того классного часа, до самого конца совершения государственного преступления.

Но мама почему-то не испугалась.

- Идиотка, - сказала она раздумчиво.

- Кто? - не понял Дюк.

- Твоя Нина Георгиевна, кто же еще? Кто это воспитывает унижением? Хочешь, я ей скажу?

- Что? - испугался Дюк.

- Что она идиотка?

- Да ты что! У меня и так общий балл по аттестату будет три и три десятых. Куда я с ним поступлю?

- Хочешь, я тебя в другую школу переведу?

- Мама! Я тебя умоляю! Если ты будешь грубо вмешиваться, я ничего не буду тебе рассказывать, - расстроился Дюк.

- Хорошо, - пообещала мама. - Я не буду грубо вмешиваться.

Дюк лежал в теплой, уютной темноте и думал о том, что другая школа это другие друзья. Другие враги. А он хотел, чтобы друзья и даже враги были прежними. Он к ним привык. Он в них вложился, в конце концов. Машу Архангельскую он сделал счастливой. Марееву - стройной. Тете Зине выразил свой протест. Лариске обеспечил летний отдых в Прибалтике с садом и огородом.

- Знаешь, в чем твоя ошибка? - спросила мама. - В том, что ты живешь не своей жизнью. Ты ведь не талисман.

- Не известно, - слабо возразил Дюк.

- Известно, известно, - мама поцеловала его, как бы скрашивая развенчание нежностью. - Ты не талисман. А живешь как талисман. Значит, ты живешь не своей жизнью. Поэтому ты воруешь, врешь, блюешь и воешь.

Дюк внимательно слушал и даже дышать старался потише.

- Знаешь, почему я развелась с твоим отцом? Он хотел, чтобы я жила его жизнью. А я не могла. И ты не можешь.

- А это хорошо или плохо? - не понял Дюк.

- В библии сказано: "Ни сыну, ни жене, ни брату, ни другу не давай власти над тобой при жизни твоей. Доколе ты жив и дыхание в тебе, не заменяй себя никем..." Надо быть тем, кто ты есть. Самое главное в жизни найти себя и полностью реализовать.

- А как я себя найду, если меня нет?

- Кто сказал?

- Нина Георгиевна. Она сказала, что я безынициативный, как баран в стаде.

- Ну и что? Даже если так. Не всем же быть лидерами... Есть лидеры, а есть ведомые. Жанна Д'Арк, например, вела войско, чтобы спасти Орлеан, а за ней шел солдат. И так же боролся и погибал, когда надо было. Дело не в том, кто ведет, а кто ведомый. Дело в том, куда они идут и с какой целью. Ты меня понял?

- Не очень, - сознался Дюк.

- Будь порядочным человеком. Будь мужчиной. И хватит с меня.

- Почему с тебя? - не понял Дюк.

- Потому что ты - моя реализация.

- И это все?

- Нет, - сказала мама. - Не все.

- А как ты себя реализовала?

- В любви.

- К кому? - насторожился Дюк.

- Ко всему. Я даже этот стул люблю, на котором сижу. И кошку соседскую. Я никого не презираю. Не считаю хуже себя.

Дюк перевел глаза на стул. В темноте он выглядел иначе, чем при свете, - как бы обрел таинственный дополнительный смысл.

- А без отца тебе лучше? - спросил Дюк, проникая в мамину жизнь.

Они впервые говорили об этом. И так. Дюку всегда казалось, что мама это его мама. И все. А оказывается, она еще и женщина, и отдельный человек со своей реализацией.

- Он хотел, чтобы я осуществляла его существо. Была при нем.

- А может быть, не так плохо осуществлять другого человека, если он стоит того, - предположил Дюк. - Чехова, например...

- Нет, - решительно сказала мама. - Каждый человек неповторим. Поэтому надо быть собой и больше никем. Дай слово, что перестанешь талисманить.

- Даю слово, - пообещал Дюк.

- Это талисманство - замкнутый порочный круг. Все, кого ты облагодетельствовал, придут к тебе завтра и снова станут в очередь. И если ты им откажешь, они тебя же и возненавидят, и будут помнить не то, что ты для них сделал, а то, что ты для них не сделал. Благодарность - аморфное чувство.