Алексей Толстой: Рассказы Ивана Сударева

Алексей Николаевич ТОЛСТОЙ

РАССКАЗЫ ИВАНА СУДАРЕВА

ОГЛАВЛЕНИЕ:

I. НОЧЬЮ В СЕНЯХ НА СЕЛЕ

II. КАК ЭТО НАЧАЛОСЬ

III. СЕМЕРО ЧУМАЗЫХ

IV. НИНА

V. СТРАННАЯ ИСТОРИЯ

VI. РУССКИЙ ХАРАКТЕР

I

НОЧЬЮ В СЕНЯХ НА СЕЛЕ

Русский человек любит высказаться, - причину этого объяснить не берусь. Иной шуршит, шуршит сеном у тебя под боком, вздыхает, как по маме родной, не дает тебе завести глаз, да и пошел мягким голосом колобродить про свое отношение к жизни и смерти, покуда ты окончательно не заснешь. А бывают и такие, - за веселым разговором вдруг уставится на рюмку да еще кашлянет, будто у него душа к горлу подступила, и ни к селу ни к городу начинает освобождать себя от мыслей...

А мыслей за эту войну накопилось больше, чем полагается человеку для естественного существования. То, что наши деды и отцы недодумали, приходится додумывать нам в самый короткий срок, иной раз - между двумя фугасками... И делать немедленный вывод при помощи оружия... Непонятно говорю?

Дед мой был крепостным у графа Воронцова. Отец крестьянствовал ни шатко ни валко, жил беспечно, как трава растет, что добудет - прогуляет, зазовет гостей и - ему ничего не жалко, к рождеству все подчистит: ни солонинки на погребище, ни курей, ни уток. А он знай смеется: "Веселому и могила - пухом, чай, живем один раз..." Ох, любил я папашку!.. Советская власть потребовала от него серьезного отношения к жизни, - папашка мой обиделся, не захотел идти в колхоз, продал он корову, заколотил избу и вместе с мачехой моей уехал на Дальний Восток... А мне, его сыну, уже пришлось решать государственную задачу, и решать не кое-как, а так, чтобы немец меня испугался, чтобы немцу скучно стало на нашей русской земле. Он стоек в бою, я - стойче его, его сломаю, а не он меня... Он, как бык, прет за пищей. Ему разрешено детей убивать... Он похабник. Я же руку намну, погуляв клинком по немецким шеям, как было в феврале, и этой же рукой пишу стихи...

Давеча вы правильно заметили, что я пишу стихи. Печатался во фронтовой газете... "У тебя, Сударев, - это личные слова редактора, тематическое и боевое крепко выходит, а лирику надо бросить..." А и верно - ну ее в болото. Завел я тетрадь для таких стихов, но в походе пропала вместе с конем Беллерофонтом, - такой у меня был конь... До сих пор жалко этого коня... В марте ранило меня в обе ноги без повреждения кости, думаю - лягу в госпиталь, кто напоит, накормит коня? Доказал врачу, что могу остаться при эскадроне, и в самом деле легко поправился... А он, Беллерофонт, понимает - животное - чего мне стоит в лютый мороз в одних подштанниках проковылять с ведерком от колодца к конюшне, - в лицо мне дышал и губой трогал... Стихов не записываю, лирику ношу в груди.

Не так давно видел в одном частном доме картину, - средней величины, да и ничего в ней не было особенного, кроме одного: представляете - лесок, речонка, самая что ни на есть тихая, русская, и по берегу бежит тропинка в березовую рощу. Взглянул я и все понял, - ах, сколько жил, и не мог словами выразить этого!.. А художник написал тропинку, и я чувствую - на ней следочки, тянет она меня, умру я за нее, это - моя родина... Опять непонятно говорю?

Представляете: в деревне, на завалинке, сидит старушка, худая, древняя, лицо подернуто могильной землей, одни глаза живые. Я сел рядом. День апрельский, солнышко, а еще - снег кое-где и ручьи...

- Ну, бабушка, - спрашиваю, - кто же победит?

- Наши, красные победят, русские.

- Ай да патриотка, - говорю. - Почему же ты все-таки так уверенно думаешь?

Долго бабушка не отвечала, руки положила на клюшку, глаза, как черная ночь, уставила перед собой. Я уж уходить собрался.

- Давеча петухи шибко дрались, - ответила, - чужой-то нашего оседлал и долбит и долбит, крыльями бьет, да слез с него, да закукуречит... А наш-то вскочил и давай опять биться, давай того трепать и загнал его куда, и хозяйка не найдет.

Эта бабушка - была молодой - бегала по тропинке над речкой, березу заламывала, шум лесной слушала... Теперь сидит на завалинке, путь ее кончен, впереди - земля разрытая, но хочет она, чтобы ее вечный покой был в родной земле.

Вам, вижу, спать тоже не хочется. Как только зенитки кончат стрелять, мы заснем. А пока расскажу несколько правдивых историй. Пришлось видеть немало, - из каких только речек мой конь воду не пил и по эту и по ту сторону фронта... Подойдут рассказы - печатайте, сам-то я за славой не гонюсь...

II

КАК ЭТО НАЧАЛОСЬ

Березовое полено кололось, как стеклянное, под ударом топора. Хорош был январский денек, - спокойный дым над занесенной снегом крышей подымался и таял в небе, таком бирюзовом, с нежным отливом по краю, что казалось, невозможно, будто в небе такой холод; невысокое солнце глядело во все око на разукрашенную в иней плакучую березу.