Айвен Саутолл - Поселок Тополи

Он, разумеется, понимал, что напрасно не добился помощи от Бакингема, Робертсона и остальных, кто с ними был. Целый грузовик — они в одну минуту вывели бы машину на дорогу. Дурак он был, что не изложил свою просьбу порешительнее, что дал им уехать. Будь его машина на дороге, он бы съехал под гору своим ходом, и тогда, рано или поздно, мотор бы заработал. Но Робертсон был одержим одной мыслью — набрать полный грузовик мужчин и мчаться в Милтондэйл. Дедушка заставил-таки его остановиться, но толку из этого не вышло.

— Пожалуйста, мистер Фэрхолл, — сказал тогда Робертсон, высунувшись из кабины. — Работа эта, по-моему, не для вас, но, если хотите, лезьте в кузов да держитесь покрепче, не то вытряхнет.

— Нет-нет, — выдохнул дедушка. — Стар я для этого. Мне нужна помощь. Нужно помочь мне вытолкнуть машину на дорогу.

— А еще что вам нужно?

Вопрос этот оскорбил дедушку до глубины души, тем более что грузовик тут же рванулся вперед, мотор взревел, и из-под задних колес, как пули из пулемета, взметнулся гравий. «Ну ладно же, это мы ему припомним, — решил дедушка. — Чтобы я когда-нибудь еще купил у него хоть один мешок кокса или галлон горючего? Не дождется!»

Он снова стал толкать, ритмично наваливаясь на машину, чтобы спихнуть ее с кирпича. Потом дюйм за дюймом повел вверх, по проклятому подъему, и продвинулся еще на несколько ярдов. Тут он опять подложил под колесо кирпич и опять ослабел и стал вполголоса ругать Питера. И где он только пропадает! С мальчишкой и то было бы легче, хоть силенок у него и немного. Все-таки мучился бы не в одиночку.

Питер был повинен в беспечности, эгоизме, бунтарстве и вопиющем непослушании. Дедушку это бесило. Он уже принял было решение спустить с мальчишки штаны и выпороть его как следует, если только у него останутся силы для таких энергичных действий. И тут он заметил, как изменилось освещение.

Может быть, он уже несколько минут бессознательно это чувствовал, но увидел только сейчас, немного отдышавшись. Тени стали не такие резкие. Трава и листва деревьев, даже там, где она была еще зеленая, отливали оранжевым. Свет был рассеянный, все вокруг порозовело, точно он смотрел сквозь цветные стекла.

Дедушка выпрямился, держась потными руками за поясницу. Спину пронизала боль, и другого рода боль пронизала сердце, сознание. Должно быть, на большой высоте между землей и солнцем прошло густое облако дыма. Несмотря на удушливую жару, дедушка поежился.

Плохо дело, из рук вон плохо.

Ему стало страшно еще и оттого, что хотя он на своем веку видел несколько пожаров, здесь, в своем родном углу, он не видел ни одного. Пожары всегда бывают двух сортов: те, что не имеют значения, потому что происходят не у нас, и другие — те, что имеют значение. Он вышел на дорогу, не подумав, бессознательно решив, что если пожар сюда явится, то явится именно по дороге, как является в Тополи все остальное. Ничего похожего на пожар он не увидел и не услышал и от души пожелал, чтобы длинный подъем чудом провалился сквозь землю и хоть в тумане показал бы, что там за ним творится. Но подъем оставался на месте. Точно высокая стена, что ограждала его, или отрезала от мира, или высилась, как крепость, которая остановит врага.

Он набрал в легкие воздуху и заорал:

— Питер! Питер!!!

Питер не ответил, не появился, но из-за длинного подъема вынырнула машина и остановилась вдалеке, у ворот деда Таннера. Машина молочника.

Они внесли отца Лорны под навес и положили на заднее сиденье машины.

Это оказалось неимоверно трудно, потому что, хотя старик Джордж был худой и не такой уж тяжелый, они боялись ему повредить, — тело у него было какое-то неживое, негнущееся. Даже шуму вертолета они не придали никакого значения. Он пролетел меньше чем в полумиле от них, но они восприняли его лишь как еще один шум в мире, который и так был полон шума, в мире, который ревел, и стонал, и швырялся пылью, но в котором главное было — лицо и тело молчащего человека. Стелла боялась, что он уже почти умер, что странное, живое выражение на его лице им только мерещится. Она никогда еще не думала о смерти применительно к знакомым людям, никогда еще не видела смерти и очень боялась с ней встретиться. Гарри решил, что у старика удар, но где-то он, помнится, читал, что симптомы должны быть не такие. Уоллес был просто напуган, напряжен и чувствовал страшную слабость — все из ряда вон выходящее расстраивало его до крайности. Стиви совсем ошалел, точно события, проходившие перед его глазами, происходили в другом мире. Он весь дрожал и уже горько раскаивался, что второпях вызвался показать Уоллесу дорогу в больницу. Ему не хотелось садиться в одну машину с этим жутким существом, которое еще недавно называлось старик Джордж.