Екатерина Кариди - Бывшая любовница

А его прекрасная невеста, похожая на вычурный безейный торт, посыпанный сахарной пудрой, все улыбалась гостям. Но тут он вдруг увидел, как улыбка сползла с ее лица, обнажая странную гамму чувств.

Глянул в ту сторону и в первый момент глазам своим не не поверил, А потом словно оглох и ослеп, не слышал, что там вякала тамада. Видел только яркое, ослепляющее пятно крови, что двигалось к нему по проходу между столами, и от этого его собственная кровь бешено устремилась в пах, заставляя каменеть мгновенно, до безумия.

И радость. Сердце рванулось к ней так, будто готово было выскочить из груди.

Машка. Вернулась. Машкааааа...

- Подарок молодым делает лучшая подруга невесты! - верещала упитанная тамада в коротеньком платьице с бисерными висюльками. - Приветствуем лучшую подругу Анечки Машеньку Вайс!

Маша шла к ним и улыбалась, рядом завозилась Анна, он так и не понял, что она говорила, зачем хватала его за руку. Механически ответил. Все это время не мог оторвать взгляд от девушки в красном платье. Казалось весь мир горел другими красками. Предвкушение захлестывало, ощущение, будто его разорвет сейчас.

Но она не смотрела на него. Вообще. Словно не видела. И он вдруг понял, что не узнает в этой девушке прежней Маши. Чужая она была, чужая!

И радость сменялась злостью.

Бл***! Осознание хлестнуло кнутом поперек хребта, тысячи ревнивых мыслей полезли в голову. Эта Мария Вайс была слишком лощеной и шикарной. Другая, словно с обложки журнала. Нашла себе кого-то в Москве?! А может и раньше?! Тварь! Кто ее трахает! Сссука! Ссука! Сука!!!

Злость подступила к горлу, а возбуждение стало почти нестерпимым, хотелось схватить ее за волосы, эту лощеную сучку в красном за волосы, затащить в кабинку туалета и трахать до умопомрачения, выколачивая из нее всех других, чтобы орала в голос. Его имя орала! ЕГО! Твою мать! Машкаааа...

***

Все оказалось проще, чем она думала, но и намного тяжелее. Идти одной, как голой, когда на тебя смотрят сотни глаз. Казалось эти глаза облизывали ее, вопили:

- Смотрите, явилась брошенка незванная! Бывшая любовница!

Выпрямилась, освещаясь улыбкой. Ничего, пусть думают, что хотят, у нее тут маленькое дело, сделает и сразу уйдет. Пошла к столу молодых, стараясь не смотреть на Андрея, в глазах которого сейчас бушевало злое пламя.

Аня. Она сосредоточилась на Анне. Та сидела в пышном белом платье и облаке фаты. Красивая невеста, но напряженная какая-то, прямо как испуганный зверек. Стало почему-то смешно от всего этого, и Маша засмеялась. Тем более что подошла уже почти вплотную. К ней тут же подскочила живенькая тамада с микрофоном.

Ну... Несколько-то слов для лучшего пожелания у Маши нашлось. Хороших слов, искренних. А теперь подарок. Вытащила шкатулку с маленькой красивой невестой на крышке, улыбнулась таинственно и загадочно:

- Это тебе Ань.

Потом открыла крышку под мелодичный перезвон показала всем лежавшие внутри бабки и подмигнула:

- А это для Андрея.

Протянула Ане со словами:

- Будешь потом хранить в ней цацки.

Анна не ожидала, растрогалась. Последнее усилие, пожелать Андрею счастья.

А он нежиданно перегнулся через стол, как будто хотел схватить ее. Маша инстинктивно подалась назад. И тут со всех сторон загремело:

- Горько!

Все хлопали, смеялись и кричали, и Маша кричала:

- Горько!

Хлопала вместе со всеми и смеялась, глядя, как целуются жених с невестой.

***

- Горько! Горько! - кричали снова и снова.

Звучала музыка. Шум, толчея. Если она хотела незаметно уйти, то это следовало делать прямо сейчас. Вышла быстро, так, словно за ней гнались, с мрачной мыслью, что из ресторана удирает уже не в первый раз. Традиция, можно сказать.

Но она сделала, что хотела, закончила тут все.

Что творилось в тот момент в сердце? Маша не знала теперь, осталось ли оно у нее вообще, это самое сердце. Боль в душе осталась и в груди пустота.

Зато теперь все позади. Смогла.

***

Когда вокруг наконец перестали орать «горько», и он смог оглядеться по сторонам в поисках Машки, и не увидел ее в зале! Что с Андреем было, он в тот момент, и сам не знал. Но как будто разом померкло все. Словно пол души оттяпали.

Вот когда накатила дикая досада, злость от бессилия. Его выкручивало от желания рвануть искать ее, а приходилось изображать счастливого новобрачного, сидеть за столом и улыбаться. Улыбаться, бл***! Когда в груди все клокочет от душевного дерьма!

А главное, все как сговорились, ему даже в туалет одному выйти не удавалось, обязательно кто-нибудь увязывался. Потом стоял снаружи, чувствуя себя безумно одиноким в этой толпе, курил. Простая фраза сорвала с катушек.